Пещера Фестивальная. Гора Хаджа-Гур-Гур-Ата. Узбекистан.
Не знаю, как для других, но для меня это самая дорогая спелео поездка в жизни. На потраченные деньги можно было купить пару кросскаунтрийных велосипедов типа «норка кокон» с дисковыми тормозами и пожизненной гарантией на раму, или современную видеокамеру с большим жестким диском, которая бы морально не устаревала еще года три, или неплохую акустическую систему, или шесть комплектов скальных туфель, которых бы хватило лет на семь, или годовой абонемент в фитнесс, или в бассейн СГАУ лет на 10.
Моя «покупка» прослужила мне всего лишь 25 дней, оставив после себя лишь кучу грязной одежды, потертого снаряжения и впечатления.
Не жалею ни капли.
Часть первая. Путевые записки
(корявые записки из путевого блокнота)
Узбекский Экспресс или путь до Ташкента
Погрузка в поезд заставила попотеть даже таких матерых железнодорожных путешественников как мы с Фомичом. Она кардинально отличалась от вчерашнего старта Арабикской экспедиции. Пробраться к вагону с трансами было уже проблемой. Плотная толпа желающих ехать окружила кольцом вход, создав тем самым пробку на узком из-за ремонта перроне.
Внутренности вагона были забиты торговцами с большими клетчатыми сумками. Дойти до своего купе – нелегкая задача. На преодоление препятствий уходило несколько минут, не говоря уже о возможности организовать цепочку. Проплыв в потной толпе пару рейсов с трансами, осознали неэффективность наших действий и опасность реально не успеть. Дополнительным препятствием у входа в вагон встала проводница со своими 36 кг. На ее ликвидацию пустился Фомич. Тем временем мы покидали трансы в тамбур, затем стали по одному отправлять их в огнедышащее нутро вагона. Проводница сражалась с торговцами, которые оказались менее дипломатичны, чем мы. Их вещи стояли на перроне (как раз по пункту 36 кг). Наконец все трансы и пакеты с дошираками и яблоками очутились в нашем купе, и мы стали разгребать нашу кучу. Одежда пропиталась потом насквозь. В Самаре было чуть более сорока.
Плохая новость настигла нас с вечера. Завтра подъем в 4 утра, так как граница с проверкой паспортов и рюкзаков.
Границу прошли благополучно, хотя весьма жестко. Ходить нельзя, всем слезть с верхних полок, полки поднять, паспорта в руках. У всех злые лица и плохо пахнет изо рта. Самое неприятное – ждать в стоящем поезде. На российской границе стояли 140 минут, на казахской 120.
Катим по Казахстану. За окном пустынные степи и унылые полустанки, а вдоль железной дороги тянется ветхий деревянный забор, вероятно, защищая поезда и скот друг от друга.
Вечером подъехали к Узбекской границе. Долго и старательно заполняем декларации по нескольку раз, списываем друг у друга, декларируем личные вещи.
В Ташкент прибыли затемно. Ташкент (Toshkent) находится почти на границе. Время в Узбекистане установлено указом президента и отличается от московского на час, как раньше в Самаре. Географически же отличается на три часа. В 21:00 уже темно.
Пересекая самую сухопутную страну континента
На вокзале нас ожидают другие участники экспедиции и автобус. Едем в гостиницу, идем в ресторан. Самая крупная купюра 1000 сумм – это примерно 15 рублей. Все местные носят деньги пачками. А наша кассир ходит с рюкзаком для денег.
Любой прием пищи в Узбекистане, не важно в ресторане, гостинице или у кого в гостях начинается с лепешек, синего чайника с зеленым чаем и пиалушек. Черный чай почти не пьют, но если попросить то заварят, правда по цвету он не отличается от зеленного.
Ужин с шашлыком обошелся в 165 тыс. сумм на группу (по 150 рублей на человека) Утром на автобусе едем сначала в Самарканд, затем в Байсун. Каждый приезжий должен заплатить по 5$ за регистрацию через банк. В Самарканде обедаем и путешествуем по банкам, которые не хотят выписывать сразу 16 квитанцией. Так что с бюрократией тут все также. Она, так сказать, интернациональна. Мне плохо, я блюю в оросительные каналы древнего города, который мы к 5 часам вечера все же покидаем. За окном все более отчетливо рисуются горы. Дорога плохая, едем медленно, темнеет.
Год назад в Узбекистане ночью разбился автобус с пассажирами, погибли люди, и президент запретил ездить ночью автобусам с пассажирами.
Часов в 10 мы встряли в пробку из фур и автобусов. На дороге ДТП. Зил въехал в дэо. Сначала ждем, устав ждать, идем в чайхану покушать. Наш водитель пошёл узнавать ситуацию, а гаишник забрал у него паспорт ТС, сказав, что вернет в 5 утра. Вопрос ехать дальше или ночевать решился сам собой. Девчонки ложатся в автобусе, парни на огромной бетонной площадке под открытым небом, где кроме нас спят еще человек 20.
Утро наступило еще более резко и жестко чем вчера. Вадик сказал «ну что поехали» и через пять минут все сидели в автобусе со всеми своими пенками спальниками и обрывками прекрасных сновидений. Местного 5:10. Светает. За окном горные пейзажи в свете восхода. Наверстываю упущенное вчера, снимаю видео. Второй день везет с погодой – не жарко, даже прохладно. Автобус выкарабкивается на высоту 1500, о чем мне сообщает Женя Цурихин с навигатором в руке. Мы единственные пассажиры, кто не спит.
Подъезжаем к Байсуну. Недавно к этому высокогорному городку проложили железную дорогу, правда пока лишь для грузовых поездов (дорога была и раньше, но шла через Туркмению, а это – своя). Мы восхищаемся глобальностью строительства – огромные эстакадные мосты соединили горы. Вадим, который имеет к строительству узбекской дороги какое-то отношение, рассказывает, что рельсы заказывали из Японии. Дорога пока работает в ручном режиме, то есть разъезд поездов производят регулировщики. Одна колея, но разъезды каждые 10 км. Строятся вокзалы, планируется ввод пассажирских поездов в ближайшее время.
Приехали на базу. Жилой дом. Частная неофициальная гостиница. Нас встречают участники экспедиции в Бой-Булок, что уехали на пару недель раньше.
Завтракаем, затем начинаем полную переупаковку. Сортируем трансы по подземным группам, распределяем снаряжение, приехавшее из разных городов.
Из личных вещей следует брать лишь минимум, вес которого не должен превышать 16 кг. За взвешиванием рюкзаков тщательно следит руководитель экспедиции, заставляя загребущих девочек выкидывать из рюкзаков лишнее. Обедаем, ждем результатов регистрации, спим. Пошли все в милицию, где получили штамп в паспорте. Теперь мы в Узбекистане законно до 24 августа.
Уже собирались ехать, перепаковались и даже Урал подъехал к воротам. Но передумали, ибо поздно, уже 6 часов вечера. Бессмысленно и опасно ехать. С трудом уговариваем водителя на три часа ночи, затем передоговариваемся на 5 утра. Ужинаем в кабаке, гуляем по городу, чем вызываем нешуточный интерес, особенно у детей.
Ночь на комфортабельных кроватях. Ранний подъем, чай с хлебом и маслом, и вот мы уже катим в кузове Урала. Облачно и с набором высоты становится холодно. Горные дороги здесь в хорошем состоянии. Доехали до горного поселения, где водитель, демонстрируя свою лихость, припарковался прямо в огороде.
Часть вторая. Дойти до пещеры
(на этом путевые записки, заканчиваются, заканчивается наш путь на привычных средствах передвижения и начинается то, ради чего мы сюда собственно приехали, а именно экспедиция и приключения)
Прогулки на Ишаках
Переупаковали трансы. Местные ребята привели ослов и стали их нагружать под руководством Садыка. Это старый друг спелеологов. Живет он в таджикском селении Дю- Бэло, что недалеко от пещеры Бой-Булок. Когда-то давно местный учитель (а учитель - здесь очень почетная профессия) ушел в пещеру, а потом его якобы видели в Афганистане. Спелеологи, исследующие пещеру Бой-Булок, нашли под первым колодцем его останки, вынесли на поверхность, за что местные жители были очень благодарны. А потом в эту пещеру, известную своими узостями даже водили священника, чтобы совершить обряд. Так зародилась дружба спелеологов и местного таджикского селения. Садык, тогда еще совсем молодой, тесно общался со спелеологами. Помогает и сейчас.
Груз влез не весь, остаток раскидали по спинам. Затем перекусили и начали неспешный подъем. Наш караван из 26 человек и 13 ишаков выглядит весьма внушительно. Селение находится на 1700, нам необходимо набрать километр. Идем по руслу реки, которое в это время года лишь ручеек. За спиной не более 10 кг, вроде не тяжело, но непривычно – не разгонишься. Часа через три разделяемся на две группы. Груз с ишаками и погонщиками отправляется по более длинной, но пологой дороге, а мы продолжаем идти вверх по руслу, преодолевая скальные водопады и сыпучие участки. Высота начинает сказываться и передвигаться становиться все труднее. Ближе к вечеру выходим из каньона реки. Волна оптимизма и радости придает силы, побеждая усталость и легкую депрессию, и я вместе с Женей Цурихиным отправляюсь на поиск наших ослов. Налегке, без рюкзаков. Пьянящее чувство гор. Снова в горах! Впечатляет огромная стена, высотой несколько сотен метров, окружившая долину.
Вскоре мы находим потерявшуюся группу. На обратном пути я собираю дрова. Нашел одиноко стоящее сухое деревце и пытаюсь его сломать, не обрушив камни на идущих снизу. За этим занятием меня замечает местный погонщик ослов и решается помочь, или даже показать как надо. С диким первобытным восторгом он валит дерево, едва не зашибив ослика, затем весело добивает свою жертву камнями. В общем, дровами мы теперь обеспечены, на костре готовим ужин. Завтра первая ходка – почти до дыры.
***
Первая ночевка нашей ПБЛной команды в полном составе: Я, Ушаков СанСаныч из Самары (в дальнейшем СС), Асылгужин Артур из Салавата и Барова Анна из Екатеринбурга.
СС я знаю достаточно хорошо. Мы вместе ходим на скалодром, играем в шахматы, прыгаем на рок концертах, бегаем на соревнованиях, водим коммерческие экскурсии в штольни и даже один раз работали в одной большой пещере (Майской).
С Артуром мы познакомились на школе в Темной, где он был в моем отделении, а потом еще 6 дней подряд снимали спелеофильм на Сумгане. В нашу команду он попал после долгих споров, можно сказать с боем вырвали парня.
Об Анне я знал лишь то, что она спортсменка, «девушка сильная, может вынести мусор, а может и мозг» - так гласил ее статус в контакте. Обо мне у нее было тоже весьма мрачное представление, сформированное скандальными постами на форуме. Познакомиться же в автобусе возможности не было, ибо большую часть дороги я провалялся на скамейке автобуса с зеленым «таблом», полностью игнорируя объективную реальность.
Так вот, всем нам предстояло познакомиться, сработаться и превратиться в единый организм.
Хаджа–Гур–Гур–Ата
Утром нас разделили на две группы. Первая: группа капитанов, которая во главе с Женей Цурихиным несет груз, а затем смотри входа в пещеру и проводит для таджикских друзей экскурсию в пещеру Учительская. Вторая: группа матросов, идет чуть меньше, несет чуть больше. Вторая группа пошла «в лоб», а мы, как всякие нормальные герои, пошли в обход. Женя Цурихин – удивительный человек. Сочетание двух самарских спелео персонажей Маска Сосина и Тролля. :-) Если такое возможно… Когда я увидел его первый раз на вокзале, мне показалось 35-40 (на самом деле 50 лет). Весьма крепок, в форме, тем не менее, спортом не бредит, наоборот, склонен к творчеству и метафизике. Почти не растает ся с фотоаппаратом и любит рассказывать о духах, живущих в этих пещерах. В отличие от Арабики, здешние пещеры известны местным жителям очень давно и издревле они используются в оккультных целях. Сама гора, где находится пещера фестивальная, называется Хаджа-Гур-Гур-Ата, вроде как священная гора, отец всех пещер (или гора для паломников) Самый большой грот (священный) виден за десятки километров. В него паломники совершают хаджи. Таджикские ребята, помогающие нести нам груз, намерены посетить священный грот.
Погода благоприятствовала: сначала облачка, затем небольшой дождик. Ребята показали нам тропу, по которой гоняют скот. Высота набирается плавно. Идем по борту каньона, созерцая живописные пейзажи.
Выкатываемся на небольшую плоскую полянку. Можно даже поставить пару палаток. Во все стороны крутые наклонные сыпухи, а тут ровно и вода течет рядом, словно оазис в пустыне.
На последнем участке мои молодые копыта не выдерживают смиренного темпа, и я уношусь вперед, к подножью стены (3400м) Возможно зря, поскольку через час уже начинает болеть голова и т.д.
Таджикские ребята, сбросив рюкзаки, показали мастер класс забега по сыпухе. Там, где мы старались найти устойчивую точку опоры, упираясь ногами, руками и палками, они, наоборот, стремились пробежать быстрее, чем камни успевали осыпаться.
Пещера Учительская оказалась достаточно большой, а перемещение по ней весьма непривычным из-за отсутствия акклиматизации. Ходить по горам вроде более менее приспособились: шаг – вдох, а вот меандр или шкурник на 3200м – это не Урал, и даже не Арабика. Все вроде просто, привычно, ан, нет – постой и отдышись.
Таджикские ребята оказались очень ловкими и любопытными, весело шныряли по всяким ходам. Начали было откалывать натечку, но мы их остановили.
Вечером сбросились на 2700м. Греемся у костра, к которому вернемся теперь не скоро
В оазисе
С утра собираемся переносить лагерь на «оазис». Пока готовимся – светит солнце, и все мажутся кремом от загара, но с началом пути солнце прячется, и наступает приятная прохлада. Все, кто вчера ходил с группой матросов по хребту до стены, хвалят сегодняшнюю дорогу. Путь до оазиса занимает 2,5 часа. После обеда отправляемся к подножью стены. Это на 250 метров выше «оазиса» Ворочаем трансы, раскладывая их по группам. Места тут не много, если отпустить транс, то он укатится вниз метров на 200, поэтому все трансы подвязываем на станции.
Вечером все подземные группы (12 человек) собрались на ночевку в оазисе. В палатке долго изучаем картографический материал по пещере. Теперь это стало актуальным, поскольку мы почти дошли до пещеры, и нет сомнений, что мы в нее попадем.
С утра светит солнце, вызывая всеобщую радость. Завтракаем в купальных костюмах. Ждем пока из пещеры фестивальной, где живет поверхностная группа, придет тройка навески. Это Вадим Логинов – руководитель экспедиции, Женя Цурихин и Митя Журавлев.
Вадиму за 30, Журавлеву около 50. На Урале пенсионный возраст спелеологов наступает значительно позже, чем в Самаре. Мы сидим в лагере за кружкой чая и наблюдаем, как маленькие едва заметные фигурки перемещаются по стене, организуя навеску, что начинается за 150 м по высоте до пещеры. Наконец первая группа скрывается в черном треугольнике входа. Остальные начинают нелегкий 400 метровый подъем до пещеры. Периодически слышен треск и крики «камень!»
Дойти до пещеры
Главной сложностью экспедиции была заброска.
Первое – это подъезды. Преодолеть две границы (4 таможни), разместить два десятка человек в чужой стране, пересечь весь Узбекистан, где автобусам открыт путь лишь в светлое время суток, забраться к черту на рога – в пограничную зону с Афганистаном, Таджикистаном, и, может быть, Туркменией – само по себе не просто. Отдельный вопрос – регистрация в пограничной зоне. Отсутствие таковой год назад стало причиной отмены экспедиции. Чтобы зарегистрироваться, нужны друзья среди местного населения, да еще такие, которые готовы потратить время, приехать в Байсун и прописать всех нас у себя. Более того, Садык уговорил поехать самого главного в их селении, так как требуется и его согласие.
Второе – это подходы. Прошлые экспедиции пользовались другой дорогой, и дневникам их участников вполне подходит название «остаться в живых». Жара, некачественная вода, высота сокращала численность трудоспособных носильщиков в геометрической прогрессии. В пещеру спускался тот, кто дошел до нее.
В этом году новая дорога и помощь местного населения превратили заброску в приятный трекинг. И даже погода благоприятствовала нам. Заброска от вокзала Ташкента до пещеры была идеальной, без единого, так сказать, косяка или неудобства. И не случайно. Она была продумана до мелочей, было просчитано множество вариантов. На проработку заброски было потрачено огромное количество времени и сил, за что спасибо всем организаторам экспедиции и ее руководителю Вадиму Логинову.
Главной же целью экспедиции было начать подземные работы в пещере Фестивальной, последняя экспедиция в которую была еще в 98 году. Теперь, когда подход к пещере был провешен, организаторы стремились загнать внутрь максимальное количество людей. Сначала шла группа навески 3 человека. Потом группа транспортировки 6 человек. Обе они выходили на поверхность. Далее по плану должны были грузиться 3 подземные группы по 4 человека. В 6 часов вечера в черном треугольнике входа скрылась группа ПБЛ «Большой грот». Но мы с Владимиром Анатольевичем решили не создавать излишней суеты и толкучки в пещере в первый день. Группа Фомича «Кавказ» перенесла свой лагерь ко входу в пещеру, а мы, вообще решили не покидать наш прекрасный оазис и ограничиться переносом груза ко входу. Груз наш лежал у подножья стены – на половине пути до пещеры. Предстояло преодолеть 150 метров по стене. Навеска начиналась прямо от нашей кучи из 11 трансов. Можно одеть комплект СРТ, можно и без него, придерживаясь за веревочку. В любом случае жумарчик не помешает как впрочем и каска, поскольку камни выпрыгивают из под ног участников с завидной регулярностью. Нашли себе веселое занятие – передаем трансы от навески к навеске, будто на соревнованиях каких-нибудь. Добравшись до входа, который находится на 3600м, наблюдаем вечерние пейзажи. Наша палатка внизу выглядит очень маленькой и одинокой. В оазисе тихо, лишь мы вчетвером.
Часть третья. Подземная
Мы в пещере
Вход в пещеру весьма узок и заполнен высохшим пометом. Первый участник проходи без проблем, следующий вынужден вдыхать пыль. У каждого участника – респиратор, но в нем тоже не надышишься. К счастью противный кусок длится весьма не долго. Далее более менее широкий ход, который прерывается уступчиками до 15 метров. Ход – это либо меандр, где нужно лезть в распоре или идти по дну, либо трещина с большими камнями на полу. В первый день мы взяли 6 трансов из 11.
Постепенно стали выявляться некоторые тактико-технические особенности участников нашей команды. Артур, для которого наша экспедиция уже вторая этим летом, несмотря на некоторую склонность к полноте, перемещался по рельефу с трансом весьма шустро. При этом он с восторгом вскрикивал: «это вам не Байба» (То есть не Бой-Булок – пещера, куда состоялась его первая экспедиция, и которая известна как очень узкая).
СС, чей спелеоопыт был самым маленьким, компенсировал отсутствие пещерной практики хорошей физической подготовкой. Многоразовый насос (хорошо отработанный прием) спортзала натыкался здесь на особенности суровой реальности, такие как транс, второй транс, пещерные перчатки, комбез и т.д.
Анна Барова была среди нас самым спортивным спелеологом. Свободное от работы время она посвящает тренировкам и соревнованиям. За половину 2010 года она приняла участия более чем в десяти спортивных состязаниях. Тренируется ежедневно. Контест 120 метров – не любит. Но, бывает, бегает – раза по три за тренировку!!! По рельефу Анна перемещается очень осторожно, видимо сказывается сравнительно небольшой пещерный опыт, но зато всегда готова принять или подать самый тяжелый транс, а то и пару.
Основной опасностью при наличии такой «дамы» в команде было то, что парням будет стремно быть слабее, делать меньше чем она, и они могут переоценить свои силы. Чтобы подать руку такой девушке на сложно участке – надо быть очень крутым, на практике получалось наоборот, она подавала нам руки и принимала трансы. Кроме шуток. Лично я сам воспользовался ее помощью один раз точно, когда в поисках выхода в отвес спустился в узкую щель, из которой не мог выбраться самостоятельно. В общем, за Анну я был спокоен.
В первую ночь мы поставили ПБЛ в гроте Лагерный, на месте стоянки старых спелеологов. В соседнем гроте заночевала группа «Кавказ». Еще денек мы потратили на то, чтобы подтащить остаток груза. Потом пошли в глубь на разведку.
Так вот какая ты – Фестивальная пещера
Каждое подземное направление работает самостоятельно. Единого центра нет – каждый руководитель сам себе хозяин. Он сам принимает решения в рамках поставленной задачи. В своем стремлении на дно мы пару раз садились на уши группе «Кавказ» (то есть мы приходили, а они делали навеску, и надо было ждать). Чтобы ждать и не мерзнуть, мы гуляли по пещере.
Пещера лабиринтная, погулять есть где, даже можно заблудиться. Также есть и что посмотреть. Хотя я не любитель всякой натечки и прочих пещерных соплей, был поражен, как ни банально звучит – красотой, а в особенности чистотой некоторых уголков пещеры, юго-западной галереи. Здесь пещера особенно хрупкая и каменные изваяния может разрушить неосторожное движение грубого сапога или каски. Девственная пещера. А ведь отсюда, кстати, не так уж далеко (несколько десятков км) Кап-Кутан – «пещера мечты» Мальцева.
Путь до второго ПБЛа лежал через Олимпийскую галерею. Любопытное место, из тех подобных какому раньше не встречал. Ход, заросший натеками, у которого нет ни пола, ни потолка. Точнее пол есть метров на двадцать ниже, и там очень узко и не пройти. С потолком практически тоже самое. Приходится идти по наиболее широкому сечению – чуть более метра. Трения вроде хватает для движения в распоре, но если сорвешься лететь далеко. Один транс можно нести за спиной. С двумя намного сложнее – второй нужно цеплять в рапид. Поставить мешки практически некуда.
Проколотить бы это все перилами, но, во-первых, натечка, а во-вторых, зачем? Ведь трения-то вроде хватает. Если уходишь чуть выше или ниже, сразу слышен тонкий хрустальный звон – ломаются хрупкие кости пещеры. Вот такая. Красивая и страшная - Олимпийская галерея.
А сразу за ней наш второй ПБЛ «натек» (или «под натеком») Натеком называют большую восходящую наклонную катушку, покрытую натечными образованиями. А за ней начинается часть пещеры, обильно усеянная колодцами и матузочками, водопадами, водобойными ямами и прочей атрибутикой кавказских пещер.
Вот туда то мы и ходили провешивать. Первое время вчетвером. Тут главное каждому дать свое задание, чтобы не мерзли. Двое колотят (первый - выход в отвес, второй – подводящие перила), третий разматывает веревку. А я бегаю, смотрю ходы, закоулочки. Вчетвером хорошо то, что все под контролем, и ты сам вершишь навеску, тычешь пальцем, где надо крюк бить. Но холодно. Двойками быстрее и теплее, но контролируешь только половину. Кто его знает, как ребята поведут себя. Во-первых, надо найти хороший выход в отвес, во-вторых, место под крюки, в-третьих, убрать навеску от воды, потом еще оценить трещеневатость породы и камни. Сложно придумать блок-схему или объяснить на пальцах как надо.
Например, в одном колодце стал щупать камни – шатаются, и каждый килограмм по двести. Как бы их так опрокинуть вниз, чтобы больше ничего не обрушилось. Последний раз в пещере были 12 лет назад. Может тогда они так не шатались, или динозавры на них не реагировали. Не знаю. Опрокинул. Грохот жуткий.
Пятница 13
Утром пошли мы с Анной первой двойкой, а вторая должна нас сменить. Провесили один большой колодец, один маленький уступчик. На полутораметровом уступчике принял у Анны транс и пока искал, куда бы его поставить – не принял Анну.
Обернулся, а она уже стоит по колено в воде в луже. На лице двоеточие, тире и открытая скобка. «Что-то» - говорит – «в руке хрустнуло, что-то с костью».
Спокойствие, только спокойствие.
В мозгу сражаются две программы: одна пытается закрыть все открытые файлы, окна, планы, намерения, закрыть приложение «дно» и в результате вывести на экран одно единственное окно с сообщение ЧП и обратным счетчиком. Другая уже просчитывает пути отступления.
Ну ладно – на дно не пойдем – надо поворачивать обратно.
А снаряжение? – пока лучше сбросить все, взять только горелку и колокол.
Выжимаю носок промокшей ноги.
Интересно, скольких людей огорчит это событие, и насколько велико их огорчение, будет ли свернута вся экспедиция и как?
Плечо слегка опухло. Повреждения кожи нет. Удара не было – только резкое нагружение. Растяжение. Вывих. Перелом. Любое движение плечевого сустава – болезненно.
Пойдем неспешно. Время 13:00. Часа через 1,5-2 придут Артур с СС – доведем Анну до лагеря, пошлем гонца к группе «Кавказ».
Подвязываю руку запасной педалью – у меня их две (как у саккулина)
Интересно, кто пойдет снимать навеску: мы или другие?
Неплохо бы взять веревочку для страховки.
Нога промокла. Отжали. Пока не замерзнет. Надо идти.
Общаемся спокойно. Анна молодец, реагирует адекватно. Я тоже внешне спокоен. Главное не затупить. Не упереться лбом в неверную мысль.
Тяжело даются скалолазные матузочки, уступчик, провешенный СРТ, вылезла сама. Большой колодец я поднимаю Анну противовесом из дополнительной веревки. Медленно. Как бы не замерзла. Хорошо, что 47кг.
Следующую навеску идет сама с верхней страховкой. Все-таки тренировки дают результат. На одной руке Анна идет быстрее, чем я успеваю выбирать.
Встретили СС и Артура. Потихоньку довели подругу до лагеря.
Горелка, чай, обезболивающее. Теперь, по крайней мере никто не замерзнет и не получит переохлаждения. Есть время подумать. Пишу записку с таким расчетом, чтобы вызвать как можно меньше паники и быть максимально информативным. Отправляю Артура и СС, настоятельно запретив им бежать или торопиться.
Остаемся ждать. Анна говорит, что более всего она не любит быть слабой, она презирает слабость и еще не хочет рушить планы людей. Успокаиваю ее. Можно представить, как тяжело быть слабым человеку, который доказывает свою силу более десяти раз за полгода.
Эвакуация трехлапого
Вернулась группа гонцов. Завтра эвакуация. Вечер моральной поддержки, стихов, песен и шуток. Прощаемся с Анной. Утром за ней придет группа «Кавказ» или еще хуже, группа с поверхности, с носилками и вертолетом. После завтрака все лежим и ждем. Услышав шаги, затягиваем нашу панковскую песню, само исполнение которой говорит о том, что, несмотря на все трудности, настроение у нас в норме. Пришли Фомич и Света. Собираемся. Транспортируем.
Олимпийская галерея, не имеющего обозримого дна, дается нашему трехлапому существу особо тяжело. Местами, чтобы переставить ногу, приходится прижимать Анну к стене, как она бы сделала, владея здоровой рукой. Путь, что занимает налегке 10-15 минут, мы преодолеваем больше часа. Дальше - легче. На навеске Анна – королева контеста – идет на одной руке быстрее, чем многие мужики на двух. Помогаем лишь на перестежках. Доходим до лагеря, где Анну сразу окружают заботой и вниманием другие мужчины. Помогаю снять сапоги, и она скрывается в палатке. Прощай подруга, прощай Анёк.
В тот момент я реально не знал, увижу ли еще этого человека.
Обратно бежим быстро, поскольку по дороге туда успели промокнуть. Залезаем в палатку, где часа два бездельничаем, греемся и пьем чай, обсуждая наше холостяцкое положение. Теперь можно допускать некоторые вольности, например, не мыть посуду или обсуждать, кто испортил воздух. Но все равно, как сказал Артур: «Подозрительная тишина, кого-то не хватает».
На дно!
Почему-то с уходом Анны в моих мыслях прибавилось решимости по поводу штурма пещеры. Пусть осталось мало времени. Пусть тройка, это не две двойки и возможности нашего маневрирования сильно ограничены. Пусть завтра у нас кончится веревка, причем раньше, чем силы и время. Если же мы сходим за веревкой к группе Кавказ, то силы кончатся раньше, чем веревка. Но это все завтра. А сегодня Артур лег спать. А мы с СС вешаем в свое удовольствие.
Мы колотимся в два молотка.
Два пробойника – два спита.
Зубья спита вонзились в скалу
Неумолимо ведя нас ко дну
Далеко – из дома прочь!
Высоко – на самом дне!
Кожей ощущая ночь
Жизни вкус тебе и мне!
(стилизация под Е.Летова. исполнять на мотив песни «Иван Говнов»)
Наступило завтра. Кончилась веревка. Настал вопрос Х. Что делать дальше. Решили ничего не снимать, а в оставшуюся половину дня перенести лагерь, заодно взять у «Кавказа» веревку и завтра работать весь день.
Как оказалось напрасно, ибо веревка на «Кавказе» кончилась одновременно с нашей.
Подземное время
Что удивительно, в нашем ПБЛе уровень шуток не стал опускаться ниже пояса настолько, что любая фраза сводилась к пошлости (как это бывало в других поездках). Наоборот тематика разговоров была самая разнообразная: мужские разговоры про машины и велосипеды, музыку, споры, что есть измена: половой акт или лишь зарождение мысли о таковом и многое другое. Вечерами я читал стихи Башлачева и баллады Высоцкого, с интересом все слушали.
Подземное время прошло быстрее и проще, чем я ожидал (ориентируясь на прошлые экспедиции). Оно было достаточно насыщено события и задачами, да и работали правильнее – без выхода на критические режимы по нагрузкам, холоду или режиму дня. Более всех тяготился пещерой Артур. Вторая крупная экспедиция за лето, вторая крупная экспедиция в жизни. Месяц в Азии. Скучал…Более всего по машине. Считал дни.
Мы вышли на поверхность, ожидая обещанного холодного ветра, осени и змей, но наш оазис встретил нас ласковым солнцем и веселым ручьем. И снова бесплатный мир, где не надо отдавать за каждую минуту бездействия свое тепло.
Пока мы стирались в ручье, к оазису незаметно подошли Радик, Вадик, и наша Анна. Вчера нам сообщили, что у нее сустав сам встал на место и все с ней в порядке. Теперь мы видели это сами. Гости поели супа и двинулись в Сифонную. А мы стали блаженно нежиться на поверхности Земли.
Часть четвертая. Декаданс
В зале страшного суда
На следующий день мы сбросились к каньону. Сюда же опустились остальные участники из Сифонной. На кухне все сбрасывали в кучу остатки продуктов. Голодные рту и руки разрывали в клочья наши ореховые перекусы. Вся экспедиция снова в сборе.
Вечером у костра состоялся разбор полётов, на котором руководители всех групп докладывали о результатах своей деятельности и трудностях, с которыми столкнулись.
Каждый выступающий упоминал о нашем ЧП, и о том, как оно сказалось на деятельности. При этом на лице Ани появлялась виноватая улыбка, а в глазах желание провалиться сквозь землю.
В результате собрания было отмечено хорошее проведение спасательной операции, но в целом работа подземных групп была признана недостаточно эффективной.
Было найдено трое виноватых. Главными виновниками стали неработающие телефонные аппараты подземной связи. Телефоны своей вины не отрицали. Также виноватыми были признаны Потапов и Логинов Владимир (руководители групп Дно и Кавказ), так как не смогли договориться о распределении веревки. Свою виновность оспаривали, но не сильно.
Ночью мне приснился кошмар. Будто я умер и попал в зал страшного суда, который очень напоминал наше собрание. И вот, спелео бог экспедиции Вадик задает мне вопросы. А вокруг порхают ангелочки, вроде Ксении. С другой же стороны зал представители темных сил Журавлев и Вадим Борисыч.
И сказал мне тогда Всевышний: «зря вы все же до дна то не довесили, надо бы исправить». Я говорю «хорошо», и снова оказываюсь в пещере. Не успел сообразить, что к чему, как Анька на том же месте калечит руку. Она хочет идти обратно, но я ее уговариваю дойти до дна. И вот мы вешаем. Точнее вешаю я, затем помогаю Анне спуститься. И мы дошли до дна. До «ваще дна» как показано на карте. Не знаю, смогли ли мы вернуться – я проснулся на дне – думаю не так уж важно, если я уже умер.
Смешно? Но во сне все было очень страшно.
В гостях у Садыка
Утром всем раздали оранжевые майки экспедиции. Люди окончательно потеряли индивидуальность и стали похожи друг на друга. Зато на прогулках по Байсуну, Ташкенту или Самарканду своих было видно издалека, что оказалось весьма удобным.
На спине майки, где обычно рисуют разрез пещеры, изображен кусок стены, на котором подписан вход в пещеру. Рисунок символизирует, что для этой пещеры добраться до входа – это уже круто. В майках делали групповую фотку. Артур хотел сфотографироваться с флагом Башкирии, но не смог его найти. Зато потом, когда нашел, с ним уже не расставался.
Загрузили ишаков, часть вещей не влезла, но настолько незначительная, что шли почти налегке, по живописным пейзажам. Таджикские ребята нашли к нашему лагерю более удобную дорогу. Я ожидал, что в конце пути у нас буде обед, горячий чай с лепешками, но вместо него был крытый Урал с металлической будкой, не менее горячий, ибо стоял на солнце уже давно.
Баню принимали все составом, не раздеваясь, с вещами. Окошко открывалось лишь одно, в него помещалось три головы, и то не надолго, поскольку остальные 17 голов в кузове начинали протестовать. Доехали до грязного и мутного ручья. Наверно в нем моют ишаков и сливают отходы :). Погружение было освежающим и приятным. Окунался, так же как и парился, в одежде.
Затем мы заехали в каньон, с угрожающе высокими стенами, в котором есть источник с чистой водой. Это разгружается Бой Булок. Между источником и нижней точкой пещеры перепад метров 80 по высоте. Воду можно пить.
После непродолжительного купания мы отправились в гости к Садыку в селение Дю-Бэло.
На веранде нас ждал обед или ужин, который начался в четыре дня орехами, зеленым чаем и лепешками, продолжился пловом, прервался на небольшую прогулку и закончился в час ночи козлом в тандыре. Об этом козле разговоры шли всю экспедицию, но я, если честно, не оценил. Тандыр - это такая печка, где мясо готовят прямо внутри. У Садыка пятеро детей. Цурихин делал семейное фото. К этому процессу требовался серьезный подход. Большой фотоаппарат большая редкость в горном селении. А у нас объективов – пруд пруди. По одному на брата минимум. Во время прогулки дети помладше вытраивались перед объективом моей камеры, делали серьезные лица, в ожидании снимка, и даже закрывали солнце рукой, как их учил Цурихин, чтобы блики не падали на лица. Парень постарше интересовался, на какой носитель я снимаю – кассету или диск.
Азия мимолетом
Утром ели лепешки с медом и чаем. Затем сев в нашу пока еще холодную баню на колесах, с песнями двинулись в путь. Приехали в цивилизацию – Байсун. Главный признак цивилизации – пропускная способность душа – за пол дня помылись все участники – 21 человек. Ужин в кафешке, где периодически отключался свет, а вместе с ним и колонка тошнотворной русской попсы, любезно включенной для гостей из России.
Потом был Самарканд и могила Тамерлана. Наверное в этом городе живет дух великого воина, который меня не терпит, или нечто иное, не объясню… Но как только мы въехали за городскую черту, мое самочувствие опять ухудшилось, и не отпускало меня вплоть до отъезда. Когда древний город остался позади километрах в пятидесяти, ко мне вернулись силы. Ночевали мы на дивной травке альплагеря за 4$ с человека, с бассейном полным зеленой воды (возможно там даже водилась Тортила) и удобствами неподалеку.
Автобус, на котором мы ехали, оснащен кондиционером. Выходить из него было очень неприятно – на улице стояла адская жара. За ночь наступила осень и из поезда на холод выходить нет желания.
В поезде
Мы уезжали первыми, на вокзал нас пришли провожать все участники.
Завтра Екатеринбург ляжет на крыло, а вечером ляжет в теплую кровать, ванну, или упадет в объятья любимых. А мы едем в поезде, и наша экспедиция еще не закончится.
Екатеринбург пойдет на работу, включится в трудовой процесс и успеет придти домой, а мы только высадимся на перроне родного города и разбежимся по теплым домам. А Пермь и Челябинск продолжат свой путь. Салават уезжает позже всех и позже всех закончит свою самую длинную поездку. На вокзале их будет встречать оркестр, в котором будет даже скрипка. В конце экспедиции всегда немного грустно. Ни много, ни мало – всероссийская. Разлетимся как осколки. Исчез целый мир – Фестивальная 2010. Кто-то скажет: « к чему уныние, соберемся еще таким же составом» Таким же - вряд ли. Такие же мы только в памяти. Да ну и хрен с ним! Все к лучшему.
Снова в поезде
Мы едем в поезде, проходим казахскую границу. Скоро будет дом. Какой милый бред. Какой сладкий сон, что сниться нам в ПБЛе, где мы жжем ядовитое, по словам Вадика, сухое горючее. И нету казахской границы, нет ни Казахстана, ни Росси, ни дома, ни наполовину написанной диссертации. Вообще поверхности нет!
И никогда не было. А может и была, но теперь точно нет. А есть лишь ПБЛ лагерный, есть Натек, есть Анёк, Артур, СС, что спят рядом, прикорнули на мгновение, пока горит таблетка сухого горючего и есть огромная пещера Фестивальная. Слава психонафтам, вроде Пелевина. Проснемся, через годик.
В. Потапов