Через Океан и камни

…Про океан, которого нет и камни где-то на Луне

---

Часть 1. Через Океан

1. Жажда путешествий

Я был там уже пять раз. И если первая моя поездка была наполнена шквалом эмоций и новых впечатлений, то последняя скорее напоминала выезд на старое знакомое и любимое место – например, летний выезд на дачу. Арабика была и остается прекрасным местом, где есть все: горы, пещеры, просторы и море. Но нет в ней теперь чего-то нового, того, что таит в себе каждый новый поворот, и скрывает линия горизонта… Нет в ней завораживающей романтики путешествия. Постепенно это увело моих друзей, жадных до новых краев от Арабики. Кого-то - в новые места, а кто-то просто остался дома и не ездил, потому что все там уже видел.

Я же неохотно и тяжело расстаюсь со своим прошлым: со старыми вещами, подругами, горами и пещерами. Мне всегда чего-то жаль – жаль отдавать и оставлять, сложно оторвать взгляд, устремленный назад, и повернуться лицом вперед. Но, если найти новую вещь, такую же, как была старая, практически невозможно, то с пещерами дела обстоят иначе. Тут можно совмещать – были бы время и деньги. Сама идея двух экспедиций терзала и привлекала меня уже достаточно долго.

Как-то давно, году в 2005 мы встретили на побережье в Абхазии одного спелеолога, который расслабленно проводил время на море – он отдыхал между двумя экспедициями – съездил в горы с одной командой, поработал в пещере, спустился к морю и остался ждать другую. Это было настолько удивительно. Для нас тогда поездка на Кавказ была событием года, к которому мы готовились, тренировались, копили деньги и снаряжение. Она была кульминацией и смыслом жизни. В общем, тут было чему позавидовать – и даже не тому, как много этот человек зарабатывает денег, а больше тому, как он их тратит – этому свободному стилю жизни путешественника.

Одним словом, после прошлогоднего месячного пребывания на Арабике, я твердо решил – надо ехать куда-то в новое место, но и бросать начатое не хотелось, поэтому ясно одно – двум экспедициям быть!

Второй и наиболее значимой поездкой (по крайней мере, в плане нового путешествия) должна стать экспедиция в Узбекистан, где я уже был два года назад, а прошлым летом спелеологи обнаружили грандиозное продолжение известной пещеры. Я начал тихонько вынашивать этот план в голове, подгонять сроки и откладывать деньги. Узбекистан занимал весь август, на Кавказ можно было ехать только в июле.

2. Наша команда

Сначала нас было четверо, и все какие-то ненадежные. Например, Лена В., которая три года назад сдала билет и не поехала на Арабику из-за травмы ноги, а в прошлом году сбросилась на четвертый день экспедиции тоже из-за болезни. Еще был Андрей, сильный и старательный парень, но чересчур молодой, которому для любого действия требовалось давать подробную и четкую инструкцию. Четвертым участником была Оксана, блондинка с длинными ногами, ресницами и волосами – она могла бы быть фотомоделью или музой для Ильи Лагутенко. В экспедиции она вполне могла бы удивляться и фотографировать увиденное, но облик ее с тяжелой работой в пещере не вязался совершенно.

Было еще несколько людей под знаком вопроса, но рассчитывать на них особо не приходилось, поскольку точный ответ они обещали дать чуть ли не в день отъезда. В поисках участников я заблаговременно кратко проанонсировал поездку в Интернете, а также выступил с презентацией в клубе госуниверситета.

Владимир Анатольевич, основатель нашего клуба и мой учитель, с которым мы обычно делаем наши экспедиции, в этом году ехать в июле отказался. Договорились о том, что поедем двумя группами. Наша – первая – привезет веревки, подготовит навеску и начнет работы по поиску в пещере. Группа Владимира Анатольевича должна продолжить работы, а затем убрать навеску. Обе группы ехали весьма на короткий срок и по отдельности не успели бы сделать ничего.

Свою часть экспедиции я планировал провести аскетично и скромно. Наиболее сложным было бы привезти и затащить к пещере все необходимое снаряжение нашим немногочисленным составом, поэтому я решил отказаться от наиболее громоздких атрибутов комфорта, к коим относились, например, генератор, стационарная кухня с большим баллоном, огромная поверхностная палатка-тент для завтраков. Минимальное число участников, при котором вообще стоило реализовывать эту затею – шесть человек, оптимальное – восемь.

Вообще, я заметил интересную тенденцию, особенно среди студентов – чем короче срок поездки, тем больше людей наберется. При этом удельная стоимость одного дня могла оказаться весьма внушительной. Для студентов проще было съездить за пятнадцать тысяч на неделю, чем за двадцать на месяц. На что они тратили драгоценные и в тоже время бесконечные дни своей юности, я понятия не имел, сколько ни бился над этим парадоксом. Даже в дни каникул у них находились какие-то «дела», которые мешали им придти на тренировку или упаковку снаряжения. (Летом, у них не было ни учебы, ни работы, ни семьи и детей, но в то же время обязательно находились какие-то таинственные «дела», похищавшие их время).

Про сессию, разумеется, я вообще не говорю. В эти дни студент не владел своим временем, не мог нести ответственность за данные обещания и свой локальный апокалипсис (несданный экзамен) автоматически проецировал на весь мир. В его измененном сознании не укладывалось, как может существовать этот мир, как могут быть какие-то экспедиции, когда завален экзамен по термеху. И, несмотря на то, что пересдачи обычно бывают осенью, студент, заваливший экзамен, как правило, в знак осознания своей вины, раскаяния и самопожертвования, отказывался напрочь от мысли о порочной Арабике и тешил себя заманчивой иллюзией, что потратит выигранные у экспедиции дни на переподготовку. Спросить же у студента в период сессии, поедет ли он в экспедицию или нет, было равносильно вопросу «а есть ли жизнь после смерти».

Тем не менее, по мере сдачи экзаменов и нашей агитационной работы «знаки вопросов» в списке участников постепенно превращались в плюсики. Мало помалу набралось одиннадцать самарских участников. Двоих привела моя агитация в клубе гос. Университета, а остальные были в той или иной степени моими учениками. Но не те, кто рьяно ходит на все тренировки и занятия, а какие-то полузабытые, уже почти, на мой взгляд, расставшиеся со спелеологией и внезапно вновь воскресшие.

Уровень подготовки был довольно слабым. Девушкам не хватало как минимум физухи. Парням же не доставало вертикальной техники и опыта подземной работы. Они все были весьма крепкими ребятами, но отсутствие навыков снижало эффективность их работы колоссально. В результате они могли тратить много сил на простых участках.

Начало лета мы потратили на тренировки. Я записывал время участников на контесте длинной 120 метров и на других упражнениях, затем составлял сравнительные графики, и выкладывал их в открытый доступ в группу в «контакте». Таким образом, каждый видел свой уровень относительно других, а также слабые места, прогресс тренировок или отсутствие такового. Помимо малого подземного опыта значительной трудностью было отсутствие опыта организационной работы в экспедиции – для подготовки нашей поездки нужно было рассчитать, закупить и упаковать продукты, снаряжение, аптечку и многое другое. Однако я относился к этому уже как-то весьма спокойно и контролировал только наиболее важные моменты.

Помимо самарских участников к нам присоединились ребята из других городов. Додонов Илья, с кем мы ездили в Снежную, стал двенадцатым участником. Отрицательный момент ранних июльских сроков нашей поездки (все привыкли ездить в августе) вдруг сыграл положительную роль. К нам присоединились две участницы, у которых, как и у меня, август был занят другими экспедициями. Дарья из Перми собиралась в августе с Джоном на Загедан, а Юлия из Сызрани планировала провести последний месяц лета вместе с питерцами на Бзыби. Девушки особых трудностей в подготовку не внесли, поскольку питались отдельно, а в Абхазию добирались вместе с Ильей на машине.

Концепцию экспедиции пришлось поменять, вернув в наш поверхностный быт, большой газовый баллон и кухонную палатку.

День отъезда был выбран не случайно – уж больно красиво звучала дата сбора: Пятница 13 в 13:13 на вокзале.

Кто только нас не провожал! Впрочем, я был поглощен кучей мелких дел. Погрузились без проблем, колеса застучали привычный арабикский ритм, полный восторга и ожидания приключений.

3. Пятница, тринадцатое…

Несмотря на несколько пугающую дату отъезда, удача был весьма благосклонна к нам. Мы успели на электричку с запасом времени. В этом году разница между прибытием поезда в Адлер и отправлением электрички была не спринтерская (всего двадцать минут), а вполне лояльная – целый час. На границе нас не попросили открыть ни один рюкзак или транс (даже, несмотря на том, что из зеленого мешка через донные люверсы высыпался белый порошок, оказавшийся солью).

В Цандрипше все прошло гладко. Обычно этим этапом занимался Владимир Анатольевич (заказом завтрака в кафе и грузовика до места). Теперь же мне приходилось тщательно рассчитывать время на купание группы, закупку продуктов и воды, и завтрак. Два часа нам хватило на все. Взревел мотор горного вездехода, и море стало отдаляться. Погода сжалилась над нами и укрыла приятными прохладными облаками. Доехали мы в рекордно малое время – всего три с половиной часа, вместо расчетных пяти или шести. Удар кавказского гостеприимства в лице пастуха Вано удалось избежать – хозяина не было дома, вместо него нас приветствовала его жена Аида, наверное, толком и не вспомнив меня в толпе мелькающих лиц.

По опыту июльской поездки 2009 года, когда вход в пещеру откапывали от снега дня три, мы взяли солидное количество штыковых и совковых орудий, но, увы, напрасно – вход в Куйбышевскую был открыт – Ура!

Молодые львы рвали вперед, закусив удила. Буйная кровь, застоявшаяся в плацкарте и тесном кузове, просилась наружу. Мне приходилось сдерживать неистовые порывы. Ребята стремились лишь вперед и решали проблемы по мере их поступления. А мне же хотелось сделать также, чтобы проблем вообще не возникло. К примеру, они были готовы сначала перенести весь груз, а потом только где-то глубокой ночью озадачились бы вопросами лагеря, ужина и воды.

Погода нас тоже баловала несказанно. Как только мы построили кухню (нашу любимую над входом в пещеру с естественным кондиционером), сразу наступила ясная погода, которая продержалась до конца экспедиции. Ни одного тумана! Ни одного дождя. А в 2009 дождь шел стабильно вторую половину дня как по расписанию, а нам приходилось отчерпывать кухню от воды, чтобы избежать затопления и завидовать Самаре, задыхающейся от жары.

Поскольку груза было немного, к обеду второго дня все мешки были в лагере, тент прочно стоял на своем месте, а в пластмассовых бочках и полиэтиленовых бассейнах снег превращался в жизненно необходимую нам воду. И мы пошли прогуляться до входа в Крубера, затем до входа в Берчильскую, затем на перевал, а на следующий день полезли в пещеру.

4. Через Океан

Первый день подземных работ был куцым и акклиматизационным. Я традиционно подолбил верхнюю часть входного колодца молотком, роняя вниз наиболее опасные глыбы и камни. На дне первого колодца нас ждал большой снежный сюрприз – сугроб, и оттяжка, которая обычно была в шести метрах над дном колодца, теперь оказалась под снегом. К счастью, не пришлось раскапывать узкий лаз во второй колодец. Хотя еще метр снега, и мы могли бы пустить в ход лопаты. Навеску пришлось видоизменить, поскольку старые крюки были под снегом. Второй колодец вешали девушки Анна и Лена, и, на удивление, сделали все настолько четко, что обошлось без моей коррекции. Со следующего дня предстояла работа по направлениям.

На Куйбышевскую мы ездим уже седьмой год. Классное место для отдыха – быстро, легко и недалеко, сотовая связь и пещера – все прямо в кухне под тентом. Но на вопрос перспективна ли пещера Куйбышевская, в чем заключаются эти перспективы, и что мы там делаем уже столько лет, я зачастую не могу дать ответа.

В 2006 году, в нашу первую поездку, Арабика в последний день подарила нам новую пещеру Самарскую, глубиной 37 метров. Год спустя мы во входном колодце нашли трещину длинной метров сорок, приводящую на дно восходящего колодца, назвали ее «дверь в лето» и были счастливы. В 2008 году Александр Гаслов и Андрей Переседов нашли ход, метров двести длинной, соединивший зал Аквариум с потолком другого известного зала Академии наук. Назвали его «зимний сад, ежи по стенам», поскольку ход был обильно украшен белыми кристаллами. В 2010 году Александр Синицын нашел восходящий колодец и стал делать в нем восхождение – так появились «песня дождя» и меандр «Северный ветер».

В прошлом году я вывалился под потолком уже известного колодца, куда раньше мы попадали где-то в середине его глубины, и облазил там все щели.

Но глобальных первопрохождений за все наши экспедиции не было. Год назад меня этот факт угнетал весьма. Половину экспедиции я провел под потолком того самого колодца, исследуя новые щели и балконы, но тем не менее находясь в уже известном подземном пространстве. Так что мои «находки» даже сложно назвать таковыми. А у Уральцев в Азии пещеры валили. «Дарк Стар» - километры ходов! Ни отснять - не успеть, ни хотя бы пройти. И даже в соседней пещере Крубера москвичи, восходя, нашли уходящий вниз новый колодец. Но, как это обычно бывает, в последний день, и не успели спуститься. Классика жанра. У них появилась цель для следующей экспедиции, место для шага вперед. А у нас с прошлого года остались едва ощутимые намеки – какая-то узкая щель, которую может стоит расширить, а может и нет.

И вот, спустя год я возвращался к этому месту, вщелкивая перила, набитые в узкой щели без пола трудолюбивым Андреем Афанасьевым. Навеска тут настолько геройская, что снимать ее в прошлом году не стоило. Не мало острых ощущений доставили мне тирольские перила надо большим каскадом. Внизу подо мной было 240 метров. Камни вниз лучше не бросать, чтобы в голову не лезли расчеты зависимости глубины от времени падения камня. Я завис в пустоте, до стен – далеко, надо было попасть в щель напротив. Спустился ниже метров на пятнадцать – теперь стена близко, а щель далеко. Забрался на балкончик – обратный путь отрезан – маятником бы ударило об стену. Где-то наверху за моими манипуляциями следила Лена Бурдасова. Она была нашей надеждой в вопросах топосъемки, но это ее первая вертикальная пещера. А месяц назад на тренировке она первый раз попробовала скалолазание и научилась страховать восьмеркой. Одним словом, в вопросе навески тирольских перил она была не более чем наблюдателем.

Я долго не решался сделать шаг с балкона в щель, потом расклинившись в щели, еще дольше не мог найти крюк, и даже послал Лену за пробойным набором к соседней группе. Второе неудобное место – перила в щели. Андрей Афанасьев, когда их вешал, сначала выбрался на полку, а затем заколотил крюк. Я же теперь повторял его скалолазный подвиг. Да, навеску в прошлом году явно не стоило снимать…

Наконец, перила были готовы, и мы вернулись к тому, что имели в конце экспедиции прошлого года. Вот она – узкая щель, которую предстоит расширить кувалдой. Программа на это день была в принципе выполнена, и можно возвращаться в лагерь, но оставалось время. Я снял обвязку и попробовал протиснуться – в прошлом году снимать с себя комплект всем было лень. Ход был, но весьма узкий. Тем не менее, я пролез. Дальше вроде бы было несколько лучше – прямо шел меандр, на стенах которого были кристаллы, а дно имело гладкие формы – оно было омыто водой. Я заставил Лену снять комплект, и мы пошли по новому ходу вместе.

Лена – новичок по большому счету, а новичкам везет. Спелеологическая душа новичка чиста – он не алчет славы первооткрывателя и не жаждет подземных пространств. Возможно, пещера это чувствовала и открывалась нам. Конечно, существовало и логическое объяснение – в прошлым году матерым спелео волкам нужно было просто не полениться снять снарягу.

А теперь мы стояли на верху колодца или уступа и бросали вниз камни, стараясь оценить глубину. Мы нашли колодец! Я пытался не ликовать, чтобы моя жадная радость не спугнула пещеру, не прогнала удачу. Но подумать только, в первый раз за шесть лет мы нашли колодец, который, если мои расчеты верны, не должен привести нас снова к каскаду – мы пересекли океан! Удача на второй день экспедиции.

5. На дне независимости

Я помню, как он появился. Весь какой-то нелепый – в конопушках на лице, рыжий, с торчащими ушами – единственный школьник, изъявивший желание ходить в спелеологический кружок. Кроме него не приходил никто, и я часто, грешным делом, отменял занятия и переносил их на неопределенный срок, чтобы не читать материал этому стремному парню. Другой бы на его месте ушел бы давно, а этот все ходил…

А вот теперь он забивает в скалу спитовый крюк, чтобы я мог спуститься на дно нового колодца. Плоды инструкторской деятельности созревают очень долго, так что лучше не надеяться, что удастся их отведать. К тому же очень много пустых плодов, сорняков и испорченных заготовок, но встречаются и удачные.

Крюки мы с Андреем колотили по очереди, чтобы не мерзнуть. Пробойных наборов в экспедиции было не очень много, впрочем, как и крюков. Не планировались у нас навесочные работы в большом объеме, максимум исправление навески.

Колодец оказался добротным, щедрым таким… Метров шестьдесят наверное, только последний отвес 35 метров (70 шагов). Вся лицевая стена колодца была покрыта кристаллами, которые еще в 2008 году мы прозвали ежами. Навеску пришлось отводить в сторону, чтобы спасти ежей от вымирания.

Колодец в последствие окрестили колодцем независимости (от большого каскада, в первую очередь). Название взято из песни Вадима Курылева, а в месте с ним игра слов и некоторый двоякий смысл. Ведь мы поем свои песни на дне независимости.

И вот, к концу нашего выхода, мы спустились на самое Дно Независимости. Я подождал Андрея, стоя на одном месте и боясь прикоснуться к открывшемуся нам подземному пространству. Он первый пошел в новый ход… Пусть. Он тоже новичок, с чистой душой, и ему тоже должно повезти. Я осторожно крался сзади с готовностью в случае необходимости схватить Андрея за шиворот. Несколько уступов и высохших водобойных ям, а затем перед нами появился новая верти

06. Девушки и макароны

Перед экспедицией мы тщательно тренировались. Было проведено около десяти тренировок на разных вертикалях нашего города как естественного, так и искусственного происхождения. Мы тренировались на заброшенной водонапорной башне рядом с моей дачей, на старом мосту через реку Сок, в опоры которого засажено множество спитовых крюков, на скале Барсук, в главной вертикальной узости нашей области – пещере Седьмое небо. Финальная двухдневная тренировка проходила на горе Верблюд, где помимо типичного контеста, срт трасс и скалолазания еще повторили и топосъемку. На вертикальных участках мы отрабатывали, движение на скорость, движение с трансом, организацию навески, передачу транспортных мешков на навеске, расхождение участников, идущих навстречу друг другу на веревке и многое другое. На заключительном собрании доктор реаниматолог скорой помощи Степанов Дмитрий прочитал краткую лекцию об оказании первой медицинской помощи и ознакомил участников с составом экспедиционной аптечки. В поезде, чтобы не терять время попусту, мы повторили узлы, и, казалось, были готовы всесторонне к любым ситуациям в экспедиции. Но, как выяснилось, я ошибался…

Брешь в системе подготовки была подлой, незаметной, но колоссальной. Половина нашего экспедиционного состава были девушки, и уж казалось бы, такой проблеме взяться неоткуда, но… Девушки были молодыми и современными и, следуя в ногу со временем, совершенно не умели готовить. Парни, впрочем, умением готовить тоже не отличались. Я рассказываю подробно об этом не смеха и сарказма ради. Кулинарная безграмотность была поражающей. Процесс приема пищи из удовольствия превращался в необходимую процедуру, чуть ли не пытку. Утром, подходя к кухне, можно было безошибочно определить какая именно каша подгорела и прилипла ко дну котелка: геркулес, ячка или гречка – эти ребята могли испортить даже гречку. Впрочем, еда могла быть частично подгоревшей, а частично неготовой. Если каша начинала подгорать, повара старались приготовить ее быстрее и либо начинали судорожно перемешивать, равномерно распределяя испорченную кашу по всему объему, либо прибавляли огонь, чтобы она скорее доварилась. Макароны у нас могли быть двух видов: разварившиеся, которые засыпали сразу и маленькие жесткие, которые по какой-то причине засыпали позже. Ребята считали занятие туризмом и спелеологией – экстримом, а поэтому и еда в походе должна быть экстремальной – это же поход, и нечего здесь придираться и капризничать.

Первым не выдержал Илья Додонов из города Советский, и в один прекрасный момент он буквально выхватил половник из рук молодых панкушек и взял инициативу себе. Мне тоже приходилось готовить, и, сварив самые обычные макароны, я показывал девушкам – «вот, вот именно так выглядят нормально сваренные макароны, запомните».

7. Работа первого прохождения

Уступ, ведущий к воде, провешивали Андрей Мишунин и Дарья Сергеевна Юсова из Перми. С Дарьей мы познакомились два с половиной года назад на школе в Пермском крае. Она тогда была еще зеленоватой пионеркой. Инструкторы попросили участников школы показать свои личные комплекты. Дарья села на пол и, вываливши перед собой кучу блестящих железочек и карабинчиков, долго изумленно смотрела на все это богатство, как будто не зная, что со всем этим делать. Ее внешность никак не ассоциировалась у меня с безднами. Казалось, она здесь случайно, и я предполагал, что в скором времени (например, после посещения пещеры Темной) Дарья бросит это занятие. Она была похожа на Лару Крофт или на молодую учительницу английского языка, каковой она по факту и была. Но Дарья не бросила, наоборот, она двигалась вперед, самостоятельно выбирая себе путь развития. Летом 2010 года она посетила школу УСА на Караби и теоретически знала, как делать навеску, а в прошлом году вместе с Дмитрием Коллегановым ездила на Загедан. Мне не терпелось оценить ее уровень и сравнить со своими учениками, также участвовавшими в нашей зимней школе два с половиной года назад. Из тогдашней поездки уцелели и продолжали ездить в пещеры Доктор Степанов Дмитрий и Анна Парамонова. Эксперимента ради поставил в одну двойку Дарью и Анну на навеске большого каскада. Даша быстро взяла инициативу в свои руки, оставив нашей Ане лишь пару каремов.

Теперь же пермская участница тюкала молотком где-то наверху, дублируя точку выхода в отвес, а я осматривал очередную находку. Вода приходила справа с уступа метров двадцать высотой и сразу же терялась в узком непролазном меандре. Так что, по воде – не пройти. Был проход по верху через завал, где узкий лаз сменялся очередным уступчиком.

Пока пили чай под куском черного полиэтилена, выяснилась одна неприятная особенность наших находок. Все найденные нами ходы были достаточно старыми, их создательница – вода ушла отсюда весьма давно, оставив за собою на полу и стенах сухую глиняную корку, толщиной пару сантиметров. Эта корка легко откалывалась от стен и вреда особого не представляла, до тех пор, пока мы своими сапогами не перемешали ее с водой. Теперь сухая глина стала жидкой, прилипала к перчаткам, сапогам и комбезу, пачкала снаряжение. Картина все более напоминала пещеру Темную.

После чаепития я применил излюбленный инструкторский прием – отправил двойку помедленнее на поверхность, а сам с Андреем Мишуниным остался проколачивать новый уступ. За уступом нас ждал колодец, уходящий вдаль и вниз, весьма извилистый, в котором предстояло сделать не одну перестежку, и который мы оставили на завтра, наскоро забив лишь точки начала перил. Первопрохождение – тоже работа. Восторг и радость постепенно сменялся чувством усталости и обыденности. Душа пела и радовалась при мысли о том, как мы обрадуем самарских спелеологов, участников второй смены. Я уже звонил Логинову, делился. Подумать только – колодец шестьдесят метров, нисходящий… Однако среди участников экспедиции особого восторга не было, они не представляли, не могли оценить, как нам повезло. Для них любая часть Куйбышевской являлась новой и желанной. А Лена Воробьева даже расстроилась, поскольку из-за наших находок пришлось свернуть работы в основной ветке – навеску в Большом каскаде мы отложили на неопределенный срок. Про Большой каскад Лена узнала из рассказов старшей сестры, для которой этот огромный колодец являлся недосягаемым предметом страхов и мечтаний целых три года.

С Андреем Мишуниным мы поднимались достаточно быстро – на навесе я мог убежать от него вперед, а в узостях и меандрах – он от меня. Подъем у нас занимал более двух часов. У других участников – почти в два раза больше. Для нормальной работы, особенно такой важной, как топосъемка, требовалась постановка подземного лагеря. Много времени отнимал узкий меандр перед колодцем Независимости. Здесь приходилось снимать вертикальное снаряжение. Комплекты складывались в транспортный мешок, который усложнял задачу.

Лагерь ставили в два этапа. В первый день женское отделение стройных спелеологинь под руководством Дарьи Сергеевны перетаскивало мешки через меандр, который единогласно окрестили, как меандр «Аэробика». Также предполагалось протянуть провод полевку, для осуществления связи с поверхностью. Я взял себе в этот день выходной. «Аэробика» окончательно высадила батарейки из наших девушек, а на коленях оставила множество незабываемых следов. Максимализм поугас, теперь в пещеру никто особо не рвался, и можно было спокойно работать. Я составил график для каждого участника на ближайшие дни и приготовился уйти в пещеру.

8. В кайф!

Места под подземную палатку было не очень много. Лагерь находился на площадке когда-то бывшей дном водопада, а теперь, как и все вокруг, покрытой толстым налетом глины. Нашу любимую восьми местную палатку Yellow Submarine пришлось несколько укоротить. За водой ходить было недалеко (всего лишь вниз уступа), но без срт не обойтись.

Привет, подземный уют. Остальные ребята – два Андрея и Лена Бурдасова первый раз ночевали в пещере и только постигали особенности подземного быта. Мне же, пока готовился чай, все вспоминался наш новогодний подземный уик-энд в пещере Снежной.

В процессе транспортировки протек майонез и в продуктах не хватало тушенки, а во всем остальном подземный лагерь, укомплектованный силами ребят, был готов к эксплуатации. Теперь можно было со спокойной душой отправляться ниже – ночлег нам обеспечен.

И снова уступ… Пещера продолжалась, и это радовало и приводило в вострог. Новое препятствие несколько охлаждало пыл. Уступ был небольшой – всего метров семь. Камни и крики, брошенные вниз, отражались звонким эхом. Это означало, что внизу были большие объемы. Хотелось спуститься скорее и узнать что там, за поворотом. Любопытство, как жажда. Но нужно было забить четыре крюка (по правилам). Андрей доводил до ума предыдущую навеску, где я, полный нетерпения, спустился вниз, не сделав последний карем. Был слышен стук его молотка.

Когда есть настроение – колотить крюки легко, колотить крюки в кайф. Пещера дарила позитив. Я думал о том, что первопрохождение и рекорды – это тщеславие, Мериться у кого глубже пещера, у кого больше бицепс….Глупо, хотя не скрою, приятно. Но все это ничто по сравнению с ощущения от работы в пещере, когда она в радость.

Тут, как в отношении полов – есть количественные параметры крутости – километры глубин, как сантиметры женских бюстов, которыми так любят хвастаться мужчины. Но есть и то, о чем ты не расскажешь никому. Твои ощущения, твое удовольствие и вкус твоей жизни… Копи, собирай прекрасные минуты своей жизни!

9. Колодец рухнувших надежд

Я узнал его сразу. По одному взгляду. Включил дальний – темнота. Тьфу! Опять ты! Может, показалось, спросил себя с надеждой. Нет. И снова дальний свет впился в темноту. У колодца не было дна! Мечта любого спелеолога – бездна – не радовала меня, ибо я понял – это ОН…

Камень, брошенный вниз, словно в воду, бесшумно таял в луче дальнего фонаря и продолжал падать где-то в темноте еще очень долго. Эта завораживающая картина, которую я наблюдал не один раз…Холодящие кровь кавказские пещеры, громадные колодцы. Еще один камень рухнул вниз вместе с последней надеждой. Это был Он - огромный сгусток черноты, что сидит в земной толще. Это Он – завораживающий и зловещий подземный объем. Океан, которого нет… Это Он – Киевский зал. Колодец метров 120, наверное.

И хотя я был уверен на 99.9%. И хотя у нас было всего лишь 102 метра веревки, мы начали делать навеску в эту бездну безысходности, в этот колодец рухнувших надежд. А через пару каремов, в мощном свете фонаря Андрея, я даже узнал знакомую щель на противоположенной стене – или это уже паранойя.

Пещера забрала у нас лавры победителей и славу первопроходцев, открывших новую нисходящую ветку, оставив нам лишь незабываемые ощущения…

текст - Валентин Потапов

фото - Полна Шегурова,
Андрей Серебряков,
Анна Парамнова,
Оксана Коваленко

Продолжение