Пропащая Яма

Итак, вечером 31 октября наша группа из одиннадцати человек погрузилась на поезд, следующий до Уфы. Проводник было начал возражать по поводу количества и объема нашего неприподъемного багажа. Но его, с уверенностью в голосе, заверили, что мы, дескать, не первый раз так ездим и что проблема размещения груза уже давно отработана. Тот немного поворчал для порядку, но отстал. Оказалось, что в Уфу с нами в вагоне едет ещё одна группа наших товарищей-спелеологов, только в пещеру "Победа". Еще оказалось, что у руководителя нашего турклуба, Фомича, день рождения. И что он едет с нами, буквально выдернутый из-за праздничного стола. Народ быстренько скинулся деньгами людям, заранее позаботившимся о подарке, и под крики "поздравляем!", Фомичу был вручен новенький сверкающий стоппер. Пока ждали отправления поезда, обе наши группы, плюс провожающие, кучковались на перроне, весело делились впечатлениями от прошлых поездок, жгли бенгальские огни и потихоньку праздновали пивом наш отъезд и день рождения. Потом объявили отправление, проводник загнал нас в вагон и поезд тронулся. В вагоне мы ещё раз поздравили Фомича, выпив за его здоровье коньяку, припасенного "Победовской" группой, поужинали и завалились спать. Офф объявил, что с полуночи наступает сухой закон, и вообще нам завтра рано вставать и долго идти.

01.11.08 Утром в Уфе наша группа чуть было не потеряла одного человека: одна девушка, пристроившись за рюкзаком впереди идущего, не заметила разделения групп и чуть не ушла с "победовцами". Но была остановлена бдительным Оффом и поставлена в строй. На вокзале нас уже поджидала арендованная ещё из Самары "газелька". Мы закидали в нее свое снаряжение, утрамбовались сами и отправились по горным уральским дорогам в шестичасовое путешествие до Киекбаево. На всем протяжении дороги мы проехали целую кучу мостов и мостиков через речки (причем только речку Белую мы пересекли раз шесть). Дорога оказалась вполне сносной, ям и колдобин на шоссе, в отличие от наших дорог, практически не ощущалось. Правда, последний отрезок пути от райцентра до самой деревни оказался жутко тряской каменистой грунтовкой, но, на мой взгляд, для разнообразия, полезно немного "попрыгать" после многочасового сидения. Потом "Газелька", опасно кренясь на разбитой мощными "Уралами" и тракторами дороге, вывезла нас за деревню, на берег Белой речки, и мы стали вываливаться из салона, кряхтя и разминая затекшие части тел. Не без труда выдернув из машины последний, особенно утрамбованный рюкзак, мы расплатились с водителем и стали готовиться к переправе. Кузьмич достал из транса резиновую лодку и стал её надувать, оглашая округу не совсем приличными звуками старого насоса. Речка, конечно, не особо широкая, да и утонуть в ней человеку среднего роста весьма проблематично - метрах в трехстах от нас даже имелся брод для тракторов и вездеходов. Но иней на прибрежных кустах и появившийся по берегам ледок, выдерживающий человека с немаленьким рюкзаком, не вдохновляли нас на купание. Переправились относительно быстро - учитывая, что лодка была двухместная - за два часа (с трёх до пяти) мокрого интенсива с перетягиванием "каната" и песней "...то берег левый нужен им, то берег правый. Туристов много, Офф один у переправы...". Потом некоторое время решали, как поступить с лодкой - тащить лишние мокрые девять килограмм в гору никому не хотелось. Оставлять на берегу опасно - нам ещё обратно переправляться через неделю. Наконец лень победила осторожность, и лодка в надутом состоянии была замаскирована в прибрежных кустах (завалена валежником и пожухлой травой). Мы нацепили рюкзаки, приготовили фонарики (смеркалось...) и начался долгий нудный подъем в гору. Вскоре ноги стали "свинцовыми", дыхание сбилось, а болтающийся в руках транс с веревками и палаткой стал вызывать тихую ненависть. Досаждало еще и то, что в газели кто-то раздавил мне поясную пряжку на рюкзаке, в результате чего весь вес приходился исключительно на плечи, затрудняя и без того хриплое и частое дыхание. Стемнело окончательно, поэтому мы вынуждены были держать темп, чтобы найти некую "избушку", а не устраивать палаточный лагерь ночью посреди дороги. В результате двухчасового перехода, мы наконец вышли к каким-то строениям. В окнах горел электрический свет, что несколько охладило нашу радость: либо придется на ночь глядя договариваться с хозяевами (а кто первый пришел - тот и хозяин), либо всё-таки ставить палатки, если там уже обосновалась какая-нибудь многочисленная группа туристов, вроде нашей. Вскоре вернулись наши парламентеры, вокруг которых уже задорно прыгала какая-то собачка, и обрадовали нас сообщением, что ночевать будем под крышей, а остальное сами увидим. Мы похватали вещи и двинулись в сторону строений, гадая на ходу, что же за сюрприз нас ожидает. Сюрпризом оказались двое аборигенов бомжеватого вида, пьянющие в хлам, и с большим трудом говорящие по-русски (в основном матом). Но, несмотря на "состояние трудностояния" оказавшие нам весьма радушный приём типа: вот лежанка - ложитесь; вот кухня - щас чо-нить забодяжим. Время от времени они сокрушались, что нечем нас угостить - всё уже сами выпили - и услышав, что мы не пьём, спрашивали нет ли чего-нибудь выпить у нас. Разговаривать с ними приходилось сразу по несколько человек - в результате получался более-менее адекватный перевод местного диалекта: кто-то распознает в издаваемых звуках одно слово, кто-то второе. В результате выяснилось, что один является местным пастухом, а второй - сторожем. Сторож охранял имущество приезжающих в будни лесорубов - довольно-таки приличный вагончик с кухней, несколько новеньких бензопил и какую-то полуржавую технику. Мы быстро освоились, отрядили двух дежурных на кухню готовить ужин на непривычной в походе газовой плите, и стали готовиться к ночлегу. Первым делом убрали с лежанки несколько подозрительной давности матрасов (дабы не подцепить каких-нибудь насекомых) и под недоуменным взглядом пастуха застелили на доски свои пенки и спальники. Он всё никак не мог понять: как же мы собираемся потом на улице в этих мешочках ночевать и недоверчиво щупал тонкие коврики. Поужинав, стали размещаться на ночлег: лежанка оказалась маловата для нашей банды, укладываться пришлось впритык и поворачиваться всем вместе по команде. Многим вспомнился старый советский фильм про таёжную стройку с актером Демьяненко (Шуриком) в главной роли. Погасили свет и фонарики, абориген уснул на малой лежанке на ненужных нам матрасах, стихли разговоры и перешептывания: экспедиция погружалась в сон. И тут тишину разрывает хардроковая композиция, а вся лежанка начинает подрагивать от работы виброзвонка - это Фону пришла смска. Минута возни в темноте и тесноте и телефон отключен, а смска прочитана: оказалось, друзья зовут во "что где когда" играть... После вопроса: "а не Борщевский ли с ДРУЗЬями звонил?", лежанка снова содрогается - от хохота.

02.11.08 Утром, пока готовится завтрак, две группы отправились на разведку - искать пещеры и присмотреть место для лагеря. Пещеры нашлись километрах в двух от избушки и недалеко от речки, поэтому после завтрака все мы перекочевали в лесок, поближе к пещерам. За нами увязался давешний щенок неопределенной породы и так и не определенного пола. После недолгих сомнений щенок получил временную кличку Плюха (Плюшка), поскольку похож на плюшевую игрушку, и, из-за отсутствия видимых доказательств обратного, стал считаться девочкой. Поставили палатки, организовали чай, и тут же все разбежались по пещерам, оставив нас с Фоном дежурить. Перед уходом завхоз предупредил, что по раскладке на ужин сегодня щи, и часам к девяти как раз все должны вернуться. Должен признаться, что готовить я не люблю, да и не умею. Поэтому обычно дома предпочитаю полуфабрикаты типа "бросить в кипящую воду, перемешать и варить столько-то минут" (пельмени, например). Так что ближе к часу "Х" я сообщил о данной проблеме Фону. На что он невозмутимо ответил, что он знает как, и что щас что-нибудь сварганим. Далее я при свете фонарика (стемнело уже после пяти) чистил картошку, лук и морковь, время от времени осведомляясь у него "этого хватит?". Особенно меня "порадовали" луковицы, величиной с грецкий орех. Одно утешало: на свежем воздухе глаза от лука не слезятся. Фон строгал капусту и измельчал то, что я успел начистить, а также осуществлял общее руководство процессом. Дело несколько осложнилось дефицитом воды и ограниченным количеством посуды - под начищенное использовали свои тарелки и забытую кем-то у костра миску. В результате наших усилий, к назначенному времени в котелке булькало нечто вкусно пахнущее и сильно похожее на щи. На очень жидкие щи, поскольку остатков воды мы не пожалели, предположив, что на костре она быстро выкипит. Пришлось наливать кружкой в тарелки вернувшихся голодных спелеологов в два приема - первая порция бульончика с капустой, а на второй заход - густая масса с кусочками мяса из закинутой тушенки (если повезёт). Зато получилось много - ещё и на несколько добавок хватило. Даже Плюшке понравилось. Прихлёбывая чай, мы слушали жуткий рассказ группы, обследовавшей пещеру Павловскую: об узком и коварном вертикальном "шкуродере", впечатлившем даже опытного Фомича, и через который застрявший Кузьмич протискивался около часа.

03.11.08 Утром я, Фон и Сашка отправились покорять Медвежий колодец (второй вход в Пропащую яму). Заодно нам предстояло разыскать ход, ведущий в основную часть. Для меня же это был ещё и первый спуск на такую глубину (около 80 метров), к тому же не терпелось опробовать в деле новенькое снаряжение и комбез, купленные мной перед поездкой. Спуск прошел хоть и медленно, но уверенно и почти без осложнений. В одном узком месте, правда, пришлось вспомнить вчерашний рассказ о Павловском шкурнике. Действительно, довольно неприятные ощущения, когда под тобой несколько метров пустоты, в которой уже болтаются твои ноги, а спусковое устройство, крепко зажатое между твоей грудью и стенкой, заклинило страховочным усом от жумара. Как говаривал Карлсон в мультике: "Спокойствие! Только спокойствие!". Пара минут извиваний на полном выдохе, дрыгая при этом ногами и мешающий ус выдернут, а я съезжаю дальше. Пещера порадовала своей чистотой (лёд - это вам не глина!) и причудливыми ледяными образованиями, которые мы тут же начали фотографировать. Спустившись в самый низ пещеры и так и не найдя действующего хода в основную часть (были два похожих, но один завален камнями, а другой зарос льдом), Фон с Сашкой устроили очередную фотосессию в ледовом зале. Моделью послужил большой ледяной сталагмит, прозванный нами "кремлём". Когда же холод стал добираться до фотографов сквозь подмокшие на льду изотермики, было решено двигать на выход. На подъеме все быстренько согрелись и в лагерь мы пришли бодрые, довольные и на удивление чистые (что довольно редко случается после посещения подземелий). Попили чай и получили заказ от дежурных сходить за водой на речку. Было сыро, с неба сыпалось нечто мелкое, попадающее под определение "снегодождь". Плюшка дрыхла, заботливо укрытая чьей-то пенкой-"сидушкой". Фон переоделся, а нам с Сашкой было лениво и мы так и отправились в комбезах и касках с фонарями. А пустые баклажки для воды покидали в транспортные мешки за плечами. Минут десять по петляющей по склону горы, еле заметной тропке и мы не берегу речки Белой. Обнаружили место стоянки "первобытных" туристов - кострище, напиленные бревнышки и множество бутылок из-под водки и пива. А ещё кучку сланцев и все на левую ногу. Вероятно, это было постоянное место остановок туристов-водников, путешествующих по речке Белой и останавливающихся подивиться на пещеры. На противоположном берегу, на скале белела какая-то табличка, но даже фотографии с максимальным увеличением не помогли рассмотреть, что же там было. Запечатлев на фотоаппараты древние, поросшие леском уральские скалы, мы, напоследок, изобразили перед фотиком живописную композицию и, похватав трансы с полными баклажками полезли обратно в лагерь.

04.11.08 На следующее утро я был назначен в группу с Фомичем, Гулей и Кузьмичем. И задача перед нами стояла похожая - попытаться обнаружить ход теперь уже из Пропащей в Медвежий колодец. Большую часть пути Фомич, как самый опытный, время от времени сверялся с топосъемкой (картой пещеры) и указывал верное направление. Гуля, как самая миниатюрная, первая пролезала в указанные ходы (как истинные джентльмены, мы пропускали даму вперёд). Кузьмича, как несовершеннолетнего, то и дело окликал Фомич, чтобы не потерялся. А я, как самый бестолковый, озирался по сторонам и, борясь с темнотой, пылью и паром изо рта, пытался фотографировать окружающую красоту, стараясь при этом ещё и не отставать.

Фотографирование в пещерах - вообще занятие довольно неблагодарное и трудновыполнимое. Щелкать на ходу - мешает пар от рук и дыхания, вспышка не в силах разогнать вековую тьму, выхватывает только отдельные, часто "смазанные", фрагменты того, что хотелось бы запечатлеть, а так же витающую в воздухе пыль. Да и то, снимки со вспышкой получаются какими-то "плоскими", тени - слишком короткими и контрастными. Если же снимать со штатива без вспышки, нужно просить людей подождать, а ещё лучше подсветить объект. Люди начинают топтаться вокруг, поднимая пыль и окутывая место съемки клубами пара изо рта, мерзнут без движения и нервно подгоняют: "Давай быстрее заканчивай! Там дальше ещё интересное будет...". И очень часто дома, при просмотре отснятого, например, вместо завораживающей перспективы огромного зала в свете фонарей, видишь какую-то мешанину серых и бурых оттенков. А ещё в пещере запросто можно угробить всю эту самую фототехнику. Так что лучше самому слазить и посмотреть, чем я собственно и занимаюсь по мере сил и возможностей.

А посмотреть есть на что! Застывший в камне водопад «Виктория» из белых кальцитовых отложений со сверкающими в лучах фонарей каплями на концах сталактитов. Причудливые натечные «завитушки» на стенах, с прячущимися сонными летучими мышками. Немного потоптанный «пещерный жемчуг» под ногами. Узкие лазы и внушительные залы с завалами из мощных глыб. Но вот разыскиваемый ход из Пропащей в Медвежий наша группа так и не нашла. Вернее нашли один тупичок, оканчивающийся ледяной пробкой, что вообще-то не характерно для Пропащей, где лед практически не встречается. (Зато ещё как встречается в Медвежьем колодце.) Но это ещё не доказательство. Дальше мы решили посетить озеро Брехунов, судя по топосъемке, расположенное недалеко от маршрута наших изысканий. Оказалось, что попасть к нему можно только через узкую, извилистую нору - шкуродер. Первым вызвался ползти Кузьмич. Через некоторое время пыхтенья и шуршанья он замер и начал расписывать открывшийся за поворотом вид, а потом сознался, что застрял. Выкорчевав Кузьмича, в дыру сунулся было Фомич... но тоже застрял. Когда его вытянули за ноги, он заявил, что, похоже здесь нам не пройти и пора возвращаться. Но тут вызвалась попробовать Гуля и ... пролезла! Кузьмич решил повторить попытку и, направляемый советами Гули, где в какую сторону изогнуться, всё же сумел протиснуться. Я все ещё размышлял - стоит ли это небольшое озерцо таких героических усилий - обратно-то опять здесь ползти. Тогда Фомич снял мешающее снаряжение, без которого можно временно обойтись, и полез на новый штурм дыры. Но, видимо, духи пещеры за что-то прогневались на него, заклинив практически у самого выхода. Пришлось мне всё-таки заползти в шкурник корчевать Фомича. Процесс, надо сказать, не простой: выползать из тесной норы ногами вперёд, подтягивая одной рукой за скользкий сползающий сапог застрявшего. При этом застрявший Фомич, второй, нервно дергающейся ногой, так и норовит заехать по физиономии. Выбравшись из узости, Фомич договорился с оставшимися Гулей и Кузьмичем о встречи в зале Королевских гуров. И мы с ним пошли к нашим трансам, оставленным в этом самом зале после спуска, готовить чай - подошло время обеда. Зал на самом деле разделён на две части случившимся в незапамятные времена обвалом из огромных глыб. В одной части находится единственный на настоящий момент гур (маленькое озерцо чистой воды в кальцитовом углублении), но действительно королевских (для гура) размеров. В другой - удобная площадка для чаепитий на перепутье. Какие-то спелеологи, по всей вероятности, даже устраивали здесь встречу Нового года - у стенки стояла несколько потрепанная и плесневелая, но ещё пушистая елка. По раскладке, каждый участник заранее готовит себе модули перекусов из расчета 100 грамм орехов плюс 100 грамм сухофруктов плюс шоколадка (сникерс). Модуль герметично упаковывается в пакет и обматывается скотчем для прочности - это и есть обед спелеолога. Ну и конечно, при наличии времени и возможности - чай. В этот раз чай то ли от усталости, то ли из-за способа приготовления показался особенно вкусным, поэтому могу посоветовать рецепт :). Осторожно, чтобы не замутить, набирается вода из королевского гура, кипятится в литровом котелке на газовой горелке, после чего в котелок закидываются три заварочных чайных пакетика по вкусу. После заваривания, чай разливается по кружкам и засыпается "сладким сахаром" из баклажки (пока чувство меры не скажет "хватит"). Полученную смесь размешивать напильником из мультитулса строго по часовой стрелке семь оборотов и против часовой пять - для получения однородного состава. Употреблять горячим в пещере, сосредоточенно созерцая первобытную тьму подземного мира (заодно экономя батарейки фонарика).:) Пока мы пили чай, со стороны основной части пещеры стали доноситься чьи-то голоса. (В пещерах иногда возникают слуховые миражи... Я сам однажды был свидетелем подобного явления, когда в урочище Сумган-Кутук, возвращаясь из пещеры в лагерь и, проходя с товарищем мимо другой пещеры, в которой должны были работать наши ребята, мы услышали их голоса и даже определили кто разговаривал, правда слов не разобрали. А когда пришли в лагерь, оказалось, что те ребята уже давно вернулись, и в тот момент в пещере никого уже не было!) Но теперь мы были уверены, что это возвращается вторая половина нашей группы, и ускорили чаепитие, чтобы освободить для них кружки. Самое интересное, что после присоединения к нам Гули и Кузьмича, голоса не исчезли и теперь их слышали все четверо. В пещерах, из-за многократно отраженного звука, очень сложно определить его направление, поэтому, немного покричав в темноту, наконец, услышали ответ и пошли на голос. В соседнем зале обнаружилась вторая группа в составе Олеси, Фона и Сашки, работавшая в этот день в Пропащей. Забравшись по каменистому карнизу под потолок зала, они решали: является ли эта дыра "ходом на Махандасовку", или нет. Фомич предложил посмотреть по топе (карте-топосъемке) и ребята согласились, что да, пора бы и чайку попить. Оставив новую смену чаевничать и разглядывать топу, мы пошли на выход. Скоростной Фомич полез на поверхность первым и быстро исчез где-то в темной вышине. Некоторое время до нас доносились его крики "Свободно!", означавшие очередной пройденный карем, потом стихли и они. Восемьдесят метров - это где-то тридцатиэтажный дом. Я вылезал час. Тщательно перещелкиваясь на каремах и борясь с веревкой, упорно не желающей самостоятельно скользить через кроль. Наконец, сверху потянуло свежим воздухом и поверхность встретила меня легким морозцем и снегом, сыпавшимся с темного неба. На Урал пришла зима.

05.11.08 Новый день - и снова штурм Пропащей. На этот раз меня и Кузьмича руководство экспедицией отправило в самостоятельное "свободное плавание". Наш маршрут пролегал практически через всю пещеру и представлял собой удивительное сочетание из набора подземной "полосы препятствий" и ориентирования в фантастическом трехмерном лабиринте подземелья, для чего нам была выдана давешняя топосъемка. (Для справки: общая длина всех ходов Пропащей - свыше трех километров.) Есть где поплутать. Пещера же подбрасывала нам новые и новые сюрпризы и каверзы, но все они были мужественно преодолены.:) Из того, что особенно мне запомнилось, можно назвать Каньон - это сужающийся к верху и низу ход-щель, шириной около метра, но уходящий вверх и вниз метра на три. Соскользнешь – заклинит с разгона так, что без посторонней помощи уже не выбраться. Проходить его приходится методом распора - упираясь руками и ногами в разные стенки. И так метров восемь. При травме одной из конечностей - штука труднопроходимая, в чем я позже сам смог убедиться. Другое воспоминание - лаз сквозь завал из камней. Начинается он дырой на высоте около трёх метров (а на обратной дороге - заканчивается на высоте трёх метров, то есть выползать нужно ногами вперед над обрывом). Но самые неприятные впечатления остались от участка маршрута с говорящим названием "чвака". Мокрая глина, моментально налипающая на всё, к чему прикоснется - сапоги, снаряжение, комбез. И если идти в полный рост по чавкающей и норовящей содрать с тебя сапоги массе сложно, но терпимо, то проползти по этому месиву даже в небольшом низком шкурнике - удовольствие куда ниже среднего. В конце концов мы с Кузьмичем добрались до конечной цели нашего маршрута - началу галереи с романтическим названием "Млечный путь", начинающейся на высоте и не доступной без веревки. А на обратном пути меня поджидала травма. Пройдя "чваку" и ещё раз извозившись в глине, нужно было спуститься с узкого и небольшого - метра три - уступчика. До этого подобные уступы не вызывали у меня затруднений ни при движении вверх, ни вниз, поэтому я уверенно уперся левой ногой в стенку, перенес на нее вес и... поскользнулся. Рифленой подошвой по шершавому выступу. (Оказалось, что глина превратила подошвы моих сапог в нечто скользкое и плоское.) Дальше всё как в замедленной съемке - меня по инерции разворачивает по часовой стрелке (правая ладонь, упиравшаяся в стенку осталась на месте) и я правым же локтем врезаюсь в противоположную стенку щели. На какую-то секунду меня заклинивает - ладонь на выступе одной стенки, локоть на другой, затем я выскальзываю в более широкое место щели и с размаху приземляюсь пятой точкой на кучу щебенки. Сижу, пытаюсь вдохнуть и осторожно шевелю пальцами: вроде бы ничего не сломал. Кузьмич, шедший впереди, оглядывается, не слыша за собой моих шагов (насчет шума падения он не беспокоился - я, обычно, в конце спусков спрыгивал) и интересуется, что случилось. Я, наконец, сделав вдох, успокаиваю его, что все нормально и, разминая руку, ковыляю следом. Несмотря на травму, по-прежнему не разрешаю ему страховать меня на спусках, что он, идя первым, то и дело порывался сделать. Так, как в случае подобного срыва, вместо одного, получим двух травмированных. Далее обнаруживается одно неприятное последствие моего падения - при прохождении низкого лаза на четвереньках, ушибленная рука пару раз непроизвольно подогнулась подо мной, стрельнув острой болью в локте. А впереди ещё каньон и десятки метров вверх по веревке... Проходя мимо зала королевских гуров, встречаем вторую группу, состоящую из Фомича, Сашки и Фона. Присоединяемся к чаепитию, и я рассказываю о своем приключении и прошу подстраховать меня при прохождении каньона. Фомич выделяет Сашку, проводить меня до выхода и помочь в случае чего. Но, к счастью, помощь не понадобилась. Осторожно опираясь на стенки и, стараясь не нагружать больную руку, я благополучно миновал сложный участок. Подъем же вообще прошел как обычно - при сгибании локоть больше не пытался выкидывать опасных фокусов и болел не больше, чем обычно болят синяки. На поверхности, посоветовавшись с нашей бессменной экспедиционной медсестрой Леной, и намазав локоть выданной мазью, решаю не геройствовать и повременить с пещерами в ближайшие дни. А снег продолжал сыпаться с темного башкирского неба и, норовя залететь за шиворот, перекрашивал все вокруг в чистый белый цвет, на котором безобразными кляксами темнели наши сброшенные комбезы, основательно выпачканные в подземной глине.

06.11.08 Утром пришлось спасать заметно провисшую палатку, сбрасывая с нее наметенный за ночь сугроб. А чай и завтрак (10 и 9 литров) были приготовлены из растопленного снега, собранного с тента от дождя, натянутого возле костра. Многие вещи, брошенные вечером где попало, оказались спрятаны под "снежным покрывалом", а окружающий лес приобрел поистине зимне-новогодний вид. И то и другое вызвало утреннюю волну эмоциональных восклицаний при выходе из палаток - вроде "Ого-го!", "Ни фига себе!" и "Да-а, мля..." - в зависимости от увиденного. После завтрака группы стали собираться в пещеры - начался процесс выемки веревок. С дрожью в теле, помнящем вчерашнюю подобную процедуру, наблюдаю за процессом влезания ребят в едва нагретые у костра сырые и глинистые комбезы и снаряжение. Люди кажутся инородными существами на фоне сказочно прекрасного зимнего леса. Кто-то даже пошутил на тему "дерьмодемонов". Мой травмированный локоть продолжает болеть и подгибаться при нагрузке, поэтому я остаюсь в лагере и с содроганием и... легкой завистью провожаю ребят, уходящих в сырые, грязные и холодные бездны в не менее сырых, грязных и холодных комбинезонах. Начался последний рабочий день нашей экспедиции. Завтра - домой. Вечером вернувшиеся люди пытаются безуспешно очиститься от глины, и просушиться. Тоже без особого успеха, так как падающий снег тут же тает на сохнущих у костра вещах, возвращая им первоначально сырой вид. Процесс грозит стать бесконечным. Некоторые барахтаются в комбинезонах вокруг лагеря по снегу, пытаясь соскрести с себя "подарки" пещеры.

07.11.08 В итоге, утром всё равно все мокрое и грязное упаковывается в мешки для мусора (чтобы только довезти до дома и не шокировать окружающих). А дальше была та же дорога только в обратную сторону и по снегу. На вокзале в Уфе Офф с Гулей успели купить билеты и прыгнули на поезд, приходящий в Самару чуть раньше - Гуля спешила оказаться с утра в городе. Уже после их отъезда обнаружилось, что вся наша колбаса уехала вместе с ними, о чем Офф из поезда отправил смски всем "оставшимся неудачникам".

08.11.08 Тем не менее, на вокзале в Самаре, выходящих из вагона заспанных и загрустивших спелеологов, встречал бодрый от холода Офф и восстанавливал справедливость, вручая каждому положенный по раскладке кусочек колбаски. Колбаса была торжественно съедена, мы попрощались и разъехались в разные концы города. На том и окончилась наша поездка.