Суевериям вопреки
-Зачем вы туда едете? За свои деньги? Что ищете?
-Едем, чтобы исследовать.
-Что???
-Подземные пространства. Только представьте – место, где еще никто никогда не был, мы оказались там первые…
-Ну и что? Там что так красиво?
-Конечно! Наша пещера – сначала узкое горлышко, за которым стены разъезжаются и появляются огромные просторы, где руки не достают до стен, и иногда даже свет фонаря не добивает. Только веревка…
Типичный разговор спелеолога и человека «непосвященного». Чаще всего «непосвященный» так и остается в недоумении, а спелеолог чувствует себя чудаком. Поотвечав несколько раз на похожие вопросы, теряешь к ним всякий интерес, отвечаешь односложно, отшучиваешься или переводишь разговор на более понятные темы. Но наш Петр всю дорогу с энтузиастом рассказывал абхазскому таксисту особенности здешних пещер, погоды, быта. Таксист все удивлялся, но при расставании с уверенностью и назидательностью заявил :
– вот мужики пусть едут и лезут, если им так неймется, а ты езжай домой и сиди дома с мужем, тебе это не надо. Поняла?Я поняла, что большое счастье быть вольной в своих желаниях.
Этим летом мы едем в добрую и уютную Куйбышевскую. После прошлогодних открытий надежд не очень много – состав подвернулся матерый. По нашим суевериям – пещера открывается только чистым непорочным душам, коими мы уж точно не являемся. Каждый из 10 человек мечтает вырвать у судьбы «свой» километр, желательно по вертикали и вниз.
Начало нашего пути сложно назвать удачливым. Еще в Самаре мы узнали, что электричка не ходит (отменяется «халявная» граница). Нелегкая граница осложнилась встречей на нашем пути принципиального абхазского таможенника, который не хотел пропускать весь наш груз на территорию Абхазии без разрешения министерства туризма. Вот так как есть с личными вещами в виде праздного отдыхающего на море, пожалуйста. Имеешь полное право купаться, жариться на солнце до умопомрачения, потреблять еду и напитки – полноценно разлагаться духовно и физически. Но если ты хочешь активно провести свой отпуск, посвятив его изучению наших пещер – предъяви разрешение.
Благодаря помощи абхазского спелеолога, председателя комитета Абхазии и конечно нашего Фомича разрешение на экспедицию готово за полдня, и на следующий день разыгрывалось второе действие нашей трагикомедии: место - пешеходная граница, на фоне вывески «Абхазия и Россия 100 лет вместе». Поимка русских чернокопателей, замаскированных под спелеологов. Телефоны – металлоискатели, лопаты, и алчные выражения наших лиц – все это ввергало в сомнения все того же таможенника. Спасли нас от службы госбезопасности связи Фомича - в этой экспедиции он играл роль ангела-хранителя.
Чтобы немного смилостивить судьбу, я решила обуздать свои амбиции и не рваться в пещеру, спокойно обустраивать быт, перекладывать и пересчитывать продукты. Несмотря на то, что мы забросились на день позже, от графика мы не отставали, так как снега в долине было мало и откапывать вход не пришлось. По графику провесили входные колодцы, дружной гурьбой сходили на акклиматизацию . Пещера ни капельки не изменилась , колодцы, меандры, залы, даже звуки и запахи – все такое родное и знакомое, как будто законсервированное . Поэтому когда Валентин заикнулся про Аэробику, я с энтузиазмом вызвалась идти с ним – новая часть манила, тем более столько всяких «страшилок» про нее ходило. После акробатических перил сняли обвязки, и началась жесткая аэробика. Мы протискивались, ползли, залазили и снова протискивались, а между нами неизменно маячил, подкидывался, втаскивался и пропихивался увесистый транс с кувалдой, веревкой и железом. Первый раз аэробика показалась мне вечной и запутанной. Удивительно , как девочки-пионерки могли корячить через нее ПБЛ.
После аэробики – траверс над колодцем, небольшой завальчик и вот она прошлогодняя «нычка». Безуспешная попытка пролезть в узкую щель, за которой видно пространство, такая же попытка свалить распертый камень, преграждающий путь. Пока Валентин скоблился молотком в щели, я сунулась в завал – вертикальную узость, за которой пола было не видно. Свалиться в колодец не хотелось, но ноги уже болтались в пустом пространстве . Нащупав твердую опору, я протиснулась полностью и оказалась на полочке уступа, до пола было метров 5. С полки было видно полевку колодца Независимости, уходящую вниз. Валентин с большим трудом просачивался вниз. А вот обратно вверх – пришлось попыхтеть, и позастревать. Я побежала за веревкой, оставив Валентина на полочке. И тут слышу шуршание, и его голос – «я не могу вылезти». Потом скрежет, какой-то утробный звук, и Валентин наверху. Спустившись с помощью веревки, мы поняли, это не просто полка колодца Независимости, она продолжалась в виде меандра, который заканчивался 15-ти метровым уступом. В этот день мы успели забить 2 спита и пора было возвращаться. Освоение направления «за аэробику» продолжалось каждый день. С каждым разом меандр Аэробика казался короче, шире и проще, и наконец, когда мы выучили все неоднозначные места, и оптимальные положения тела, и уже проходили его в обвязках, пещера преподнесла новый сюрприз. Но не один раз мне снился этот меандр, как я в нем заблудилась и ходила кругами, проходя одно и то же место все время в 1 сторону.
Продолжение развивалось достаточно быстро – 15 метрового колодец, зал, из которого под острым углом уходил огромный многоуровневый нисходящий меандр. Меандр наикрасивейший – все стены его были покрыты белыми хрупкими кристаллами, которые образовывали разные причудливые фигурки – от этого стены были белые, а сам меандр казался светлым. В наше первое вторжение мы двигались как при замедленной съемке – каждое движение оценивалось, внимательно расставлялись ноги и руки, чтобы избежать поломки фигур. Местами они расселились по всем стенам, особенно на нижнем уровне меандра, не оставляя выбора для маневров. Меандр был многоуровневый, иногда не видно было потолка и дна, но все уровни заканчивались расширением и уступом – на его навеску потратили целый рабочий день. После уступа развернулся интереснейший пейзаж – зал с огромными глыбами, приводящий к перекрестку двух меандров, а в месте их пересечения - 50-ти метровый колодец, настоящий, по всем правилам кавказских пещер – с водой. Достаточно большая, живописная часть обещала быть перспективной, у нее был один минус – далеко от поверхности, 1,5-2 часа пути включая Аэробику . К моменту, когда Аэробика перестала отнимать столько сил, появился новый Меандр Маленьких Мышей.
Напарник
Чтобы в пещере было комфортно, этот комфорт нужно себе максимально устроить, и позаботиться о нем заранее. У всех разные представления о комфорте. Одним важно чтобы сапоги были чистые, другим – волосы. А третьим наоборот комфортнее сразу все испачкать, и не заморачиваться. Но если говорить о физическом комфорте – хочется, чтобы было тепло, светло, и удобно двигаться. Вот почему у каждого спелеолога так много всяких заморочек по поводу одежды, фонарей, и личного снаряжения. Спорить практически бесполезно, слишком уж индивидуально, можно только посмотреть как у других и взять на заметку полезное.
А вот душевный комфорт во многом зависит от компании. Мне всегда везло – ни разу не оказывалась в пещере с человеком, с которым чувствовала себя неуютно. Во многом это заслуга чуткости и практичности руководителей. Но все же существует рейтинг желательных напарников. В моем личном рейтинге – на первом месте стоит брат (возможно не только у меня). В моем представлении брат – идеальный спелеолог, может делать все, начиная от творческой навески, заканчивая нудной долбежкой, «холодную» топосъемку или тупое тягание груза. Но даже не в этом дело –мы с ним просто на одной волне.
В этом году мой рейтинг напарников пополнился. Более того, работа в топосъемочной группе поочередно с 2-мя фанатами, с совершенно разным подходом, но схожим благоговением к топосъемке, заставило заинтересоваться как процессом, так и результатом. С Петром это было крайне неспешное действие, до мелочей обдуманное, зарисованное, и небольшое количество измерений (за наш рабочий топодень – 13 пикетов, и для Петра это несвойственно много). Удивительно, что когда я уже стучала зубами, а замерзшие пальцы не слушались, Петя продолжал статично зарисовывать абриз - каждое углубление, выпуклость и даже лежащие камни, и, казалось, вовсе не мерз.
Топосъемка с Гульназ – динамичное занятие – лазание, пикет, замеры, лазание, пикет и т.д. В итоге 120 метров хода , 60 пикетов. И вообще нескучное лазание и нескучные позы. Во многом, конечно, зависит от хода. Но мне даже страшно предположить, сколько дней понадобилось бы нам с Петей, чтобы отснять тесный длинный извитой меандр.
Наша с Гульназ двойка, пройдя крещение новым меандром, получила прозвище Маленькие мыши, и в дальнейшем направлялась на задания в неудобные узкие места. Сначала перед формированием нашего дуэта я переживала, что не буду успевать за Гульназ (она же чемпионка мира по контесту!), и она будет постоянно меня ждать и мерзнуть. Но Гульназ умела регулировать скорость передвижения, в итоге мы с удовольствием ходили в пещеру вдвоем, душевно топосъемили, потом строили, воодушевленные ходили на новые задания. Конечно миф о том, что Гульназ вообще не мерзнет, развеялся: когда она замерзала, начинала тихонько петь, а я ускорялась. А еще она без колебаний брала самые тяжелые трансы и спокойно несла, как будто была наделена сверхъестественными свойствами. И уж точно наделена сверхъестественной памятью – она патологически не могла запомнить текст песни Кирпичей, но декларировала наизусть «Холмы» Бродского.
Как тесен мир...
О существовании Меандра Маленьких Мышей мы узнали от Валентина и Андрея – они вылезли какие-то совсем уставшие, сказали что пещера продолжается, и нас с Гульназ ждет интереснейшая работа в наиболее дальнем участке - топосъемка узкого и низкого меандра, вываливающегося в огромный колодец, предположительно ведущий в зал 1500-летие Киева . Но до этого, по данным сделанной топосъемки, пещера развивалась на север (в сторону от 1500-летия Киева), и направление нового меандра было решающим в определении перспектив. Помимо топосъемки было еще несколько идей для определения зала под меандром – идея «воздушного шара», горящего матраса, посылки для Пети, капсулы с запиской. Наиболее адекватной была признана Звезда - вывешенные на веревке в новый колодец фонари, чтобы ребята , которые живут в ПБЛ, поискали нашу звезду под потолком зала. Но на момент когда мы делали топосъемку, мы еще не знали результатов, и были очень заинтригованы.
Меандр был красивым, хотя и неудобным, на дне журчал ручеек, а на стенах налипли разноцветные голыши, местами они образовывали декоративные полочки. Вначале ползли на карачиках, но было достаточно широко, потом стало узко, но можно было стоять в полный рост. Ручей под ногами тоже поменялся – появились ванночки и гуры, некоторые достаточно глубокие, усиливая журчание, а в одном месте меандр разделялся на 2 низких этажа, и ручей уходил по нижнему этажу. Уже в узкой части нас обогнала группа со Звездами - Валентин шустро пролез над головами, а Андрей пыхтел и скребся, с его ростом ему было явно некомфортно на крутых тесных поворотах.
Вечером, связавшись с подземлей, узнали, что наша Звезда светиться у ребят над головами. С одной стороны хорошо – направление можно закрыть и не надо провешивать огромный колодец, тащить с собой кучу снаряги в такое неудобное место, но осадок сожаления по новым безднам остался.
Однако расслабляться было рано – неожиданно в последний день работы ПБЛа под осыпью в зале 1500-летия Киева, раскопали еще один узкий меандр, заканчивающийся колодцем. Все воодушевились, классика спелеожанра - последний день, нехватка снаряжения, меандр и колодец с водой. Жизнь ПБЛа была продлена на 1 день, нас с Гульназ ждал увлекательный ход, топосъемка, день и ночь в ПБЛ, а потом завершающее всплытие.
О будущем.
В будущем спелеологам не надо будет ходить в пещеры, чтобы изучать их. Множество нано-роботов, запущенных в пещеру, смогут пройти весь подземный путь по самым узким ходам, по всем возможным соединениям и непроходимым для человека местам, сделают топосъемку, возьмут все пробы воды, породы, соберут сведения о биоценозе системы, сбросят информацию в 5D на виртуальный компьютер, встроенный в мозг человека. И выяснится, что все пещеры связаны в Единый огромный подземный лабиринт. И не останется больше ничего неизвестного. Но будет также множество фотографий с неизвестными чужеродными предметами – доказательствами нахождения человека в пещере, которые будут изучать спелеологи будущего. И, возможно, останутся романтики с самодельным снаряжением, которые будут незаконно посещать пещеры, чтобы пожить в ПБЛ, послушать шум всемогущей подземной воды, увидеть кромешную темноту огромных пространств и побывать там, где человек никогда не был.
Но на сей день еще столько всего неизвестного – сложно представить, какая она на самом деле наша Куйбышевская. Если бы она увидела на карте, какой мы ее себе представляем, она бы рассмеялась над скудностью наших знаний о ней. Еще один год, еще один километр ходов – это так мало в общемировом масштабе, но так много, когда идет борьба за каждый новый метр восхождения, или в сравнении со средним расстоянием между пикетами в 1 метр.
10 часов.
Вокзал – переходный пункт из одной реальности в другую. На этот раз наш переход затянулся. Проводили ребят, отъезжающих в новую экспедицию, резко подступило чувство одиночества, хотя нас оставалось 7 чел. Но наш единый организм, живущий схожими мыслями и мечтами, уже был разделен на части. Через час отделилась Гульназ, стало еще грустнее.
Нас оставалось 6 человек , 6 часов ожидания и ночной вокзал. Мы старательно выдумывали занятия, чтобы время текло незаметно, но в мозгу уже заложена программа ожидания «3 часа». И вопрос «сколько времени?» звучал слишком часто. Наложили лимит на узнавание времени – спрашивать не чаще, чем через 30 мин. Посмотрели фотки – 30 минут. С Вовой поупражнялись в математике: 1)при условии, что 6 чел уходит в ПБЛ, вероятность того, что оставшиеся четверо окажутся по одному в палатке – 0,016%, 2) при условии что 4 чел отделятся от экспедиции, неразделенной останется целая палатка из 4 чел- 1,1% (еще 30 мин). Из развлечений – проезжающие мимо нас очень длинные товарные поезда, грохот железа, прерывающий ночную тишину. Проезжали вагоны с рельсами (чтобы построить еще больше путей и еще дальше можно было везти рельсы), вагоны с вагонами ( чтобы собрать еще больше поездов и везти еще больше вагонов).
Периодически приезжали красивые новые скоростные электрички Вокзал-Аэропорт, высовывались чистенькие проводники, немногочисленные пассажиры сидели в комфортабельных креслах и читали – наверное, прокатиться так удовольствие не из дешевых.
Наше место под мостом стало совсем темным и мрачным. К нам присоединилась незнакомая девушка, оставила сумки на час, а потом доктор, провожая ее на поезд, чуть не огреб от ревнивой жены заглядевшегося отдыхающего. Местный подвыпивший охранник попросил скинуться какой-то девушке на билет до Туапсе (хотя бы стольник), потом мы видели довольного охранника с той девушкой, прогуливающихся по перрону. Периодически приставали к нам бродячие потрепанные собаки. А за перроном на куче досок храпел потрепанный рабочий. До ночи из здания доносились звуки стройки, потом все стихло. А где-то в Москве отчитываются, что работы по строительству вокзала в Адлере ведутся круглосуточно, остались завершающие этапы, и все будет готово в срок.
Задремав в неудобной позе, проснулась от звука толпы. Прибыл пассажирский поезд, и десятки людей в темноте шли мимо нас с чемоданами. Одна женщина, подойдя, удивленно сказала своей спутнице: Так это люди! А я думала куча мусора.
Петя совсем заскучал и пригласил меня научиться танцевать румбу. Мы ходили по пустынному перрону шагом «от лопаток», потом в паре создавали «связь», катая коляску из ашана, и даже выучили комбинацию. Приехало и уехало несколько поездов, люди, раздражаясь или интересуясь, обходили нас, и снова становилось пустынно. Через два часа подадут наш поезд, и мы даже во сне будем в движении.
Текст: Е. Афанасьева.
Фото: П. Якубсон, Г. Маслимова, Е. Афанасьева и А. Серебряков.