Путь в сторону ЛЕТА

Мой брат

Мой брат уехал жить в Москву достаточно уже давно, несколько лет как. Не могу сказать, что я сильно опечалился его отъездом. В одной квартире нам было тесновато. Константин - шумный сосед. Он постоянно репетировал или громко слушал музыку, подпевая голосам на записи. Мы вместе лазали в детстве, потом наши увлечения разошлись. Во взрослой жизни мы, живя в соседних комнатах, почти не разговаривали. Когда он уехал, стало тихо, спокойно и пустынно.

Так что общаться и интересоваться жизнью друг друга мы стали, оказавшись на расстоянии. Видимо расстояние, как и путешествия, позволяют взглянуть на жизнь в перспективе. Я помню в равной степени брата, кричащего свои стихи в соседней комнате и брата из детства. Второго даже помню чуть больше.

Мы стали общаться, хотя и достаточно редко. Иногда вспоминали наше детство. Оказалось, что мой брат - человек, существующий в настоящем времени, который помнит обширную часть моего детства. Сокровенный человек. У нас с братом одно на двоих общее детство. Костя возвращался детство в своих стихах и спектаклях.

Детство – это дача на Студеном. Дачный массив - Студеный овраг. Дача, где мы жили целое лето. И в том возрасте это был отдельный целостный и насыщенный мир. Он простирался от берега Волги до остановки 50 автобуса на шоссе, от Лысой горы до Дубовой рощи. Мир включал в себя лабиринты просек и линий, карту которых я рисовал, измеряя расстояния велосипедным счетчиком, дачи наших друзей, деревянные домики с таинственными лестницами и чердаками, где прятались сундуки с вещами прошлых лет, сады, яблони, лестницы стремянки, орешники, велосипеды, и многое, многое, многое. В то время это был целый мир. Он был больше, удивительнее и обширнее, чем мой мир сейчас. И тот мир остался только в моей голове и в голове еще одного человека – брата. А ведь Студеный – всего лишь часть огромного детства. Еще была дача деда в Советах, собаки Лира и Глеми, путешествия по Волге на моторных лодках и ялах. Волга несла свои неспешные воды вдоль всей нашей жизни с самого начала.

Написал Косте про Волгу, про байдарку. Брат живет в Москве, что вообще мало постижимо моему уму. Самара мне кажется слишком асфальтовой и многоэтажной, что уж говорить о столице. Как там можно Жить. Там можно работать, обменять драгоценные дни жизни на деньги, если есть запасная жизнь – заработать в первой на вторую. Отвлекся немного. В общем, для Кости увидеть Волгу в живую – уже редкое событие. Он мечтает о Жигулевской кругосветке примерно так же как я о путешествии на Северный полюс. Теоретически препятствий нет, но практически в перспективе ничего такого не будет ближайший год, два, десять, сто. С одной стороны, завидую брату – ему нужно намного меньше путешествий для счастья, с другой стороны – чувствую свои возможности. Жигулевская кругосветка – это не мечта, вопрос лишь в целесообразности затрат времени. Прогулка на байдарке с ночевкой на острове. Мне организовать легко, брату будет очень интересно. А мне несложно, несложно сделать интересный выезд для человека, с которым одно общее детство. Брат приезжает в Самару обычно на одну ночь, реже на две – такой напряженный график столичной жизни. В этот раз смог приехать почти на неделю, из которых одни сутки готов потратить на наш поход.
Назначили день. Будет семейный выезд: брат с подругой, мама и Лена.

Заранее привез на дачу пенки и спальники, с трудом сбежал с работы. Вырвался из цепких лап учебного процесса – из традиционной летней неразберихи защит, экзаменов, дипломников.

Спешу на дачу. Сухость во рту. Горячий огнедышащий асфальт под колесами велосипеда. Ныряю в тенистую свежесть дачных дубов и лип. 15 минут на чай с мятой и возвращение в привычное состояние. И в путь. Собрал всем рюкзаки. Байдарка трехместная, нас пятеро, едем двумя рейсами. Толкнулся от берега – можно вздохнуть спокойно – начало положено – успели. Первый рейс с Костей и его подругой Сашей. Ребята первый раз в байдарке, чувствуют себя неуверенно, зато я как морской волк. Саше грести тяжело, я ей говорю – отдохни, не греби, но она продолжает – ведь мы же команда. Мы пристаем на песчаную косу напротив скалы Барсук. Ребята начинают фотографироваться, а я отправляюсь во второй рейс. Ровно на закате наша байдарка с Леной и Мамой пристает к острову. Начинается походная идиллия. Брат собирает дрова, Лена готовит ужин, я ставлю палатку. Костя собрал из тонких щепок и веток шалашик – так разводили костры мы в детстве, когда собирались вечерами на даче или на берегу Волги и рассказывали у костра страшные истории.

Вечер у костра, вокруг огня люди, с каждой стороны полоса песка, за ней полосы спящей воды, за ними горы, над горами – синяя ночь.

Сделав фотку с мамой у костра, сперва думаю – надо бы отослать ее брату в Москву. Я часто фотографирую дачу, Волгу, кота, новый дом, чтобы отослать их брату. Правда, когда добираюсь до Интернета, настроение меняется, одолевают другие дела, и фотки остаются неотосланными. Но я этот раз я вдруг понял, что брат тут, мама тут и отсылать фотографии просто некому и некуда – все здесь.

Ранним утром я отвез Лену и маму на берег, вернулся за Костей и Сашей. Мы неспешно собрали лагерь, периодически прячась от наступающей жары в холодных водах, затем поплыли. Заглянули в средний грот пещеры Братьев Греве. Пещера, а особенно подъем к ней, неудобный в сланцах, вызвали у ребят тревогу и непонимание моей любви к подземным пространствам. Потом плыли вдоль скал и искали родник, который помнили с детства. Видели змею, мирно дремлющую среди прохладных камней, ну а потом вернулись в тенистый покой нашей дачи.